Пятая заповедь Крысолова

На этом история не закончилась. Поняв, что прямой «наезд» успехом не увенчался. Димка перешел к варианту «длительная осада». Теперь он таскался за мной по пятам от института до дома и давил на жалость. Его сосед выкинул димкин меч – «какой умный сосед» думала я. У Димки подозрение на гастрит – «а не жри любимый «Доширак» на завтрак, обед и ужин». «Я же тебя так любил», – ныл Димка, а мне хотелось проорать любимую фразу Станиславского «Не верю!»

Кто-нибудь знает, когда кончается любовь? Ну вот как можно определить этот момент, когда вместо «баальшого светлого чуйства» остается одно-единственное желание: не видеть объект этого самого «типа, чуйства» никогда. Ибо достал.

А еще он повадился поджидать меня у входной двери и пытаться просочиться в квартиру вместе со мной. Или занять там пост примерно в час ночи и нудеть, что переночевать негде, а «метро закрыто, в такси не содют». Соседи, понятное дело, были особенно рады и регулярно заводили задушевные беседы об оздоровляющем воздействии визитов полиции. Заметьте, я была с ними полностью солидарна.

Ладно, я и сама виновата, потому что терпела его закидоны. Димочка творит, ему нужна тишина и комплектующие для очередного «шедевра». Димочка любит домашнюю грибную лапшу и запеченную свинину, надо соответствовать. Димочке надо помочь сделать презентацию, потому что сам он не успевает со своими толканутыми тусовками. Димочка со товарищи проиграл очередную битву, он нуждается в утешении. Но ситуация изменилась, а он этого не понял, решив, что так будет всегда. А я в какой-то момент времени сообразила, что меня просто тупо использовали. Правильно, отдельная хата с послушной хозяйкой, которая умеет вкусно готовить и может помочь сделать домашку – чего не взять! Ой, ну, конечно, еще и склад там устроить сам Бог велел. И тут вдруг хозяйка тебя посылает, от тела отлучает, вещи выкидывает, жратвой не делится и вообще считает себя «свободной женщиной Востока». Непорядок, однако. Бунт на корабле. А бунт следует давить.

Следующим этапом после уговоров стали угрозы. Я, оказывается, в процессе выдворения хлама «зажала» какую-то димкину раритетную фиговину. На кой черт мне та фиговина, хотела бы я знать? Дима обещал для разборок натравить на меня либо своих ролевиков, либо полицию. Я в свою очередь, пообещала «близкое» знакомство с ребятами из нашей джаз-группы, и, опять же, полиции. Обещание, кстати, сдержала. После выступлений мужики не просто довозили меня до дому, а провожали до квартиры и предусмотрительно включали камеру на выходе из лифта. И весь процесс неоднократных попыток проникновения ко мне был заснят. Равно как и ласковых уговоров и последующих уводов на улицу сильно настойчивых. В последний раз ребята сказали прямо – записей с угрозами на хороший час просмотра. Свидетелей – уйма. Еще раз появишься – Элка пишет заявление в полицию и требует передачи дела в суд. Правда, мы и сами можем тебе фейс попортить, вон Витька у нас боксер и кулаки у него давно чешутся. Н-да, цензурным ответ пьяного бывшего назвать трудно.

А утром мы уехали на гастроли в Пензу. Группа у нас молодая, так сказать, «известная в узких кругах», но тут нам повезло – местный меломан организовал выезд на три вечерних «полных» концерта. И это при том, что мы тяготеем к классике и смус-джазу. Ну, еще и свои композиции иногда исполняем, то, что Макс сочиняет. Нас всего-то пять человек: фортепьяно, ударные, перкуссия, саксофон и контрабас. А ведь пробовали экспериментировать: ввести в группу кларнет, скрипку, банджо, гитару – но не пошло. Нас очень хорошо приняли, мы отыграли с драйвом и вернулись довольные. Ребята довели меня до квартиры, попрощались, и я с удовольствием сбросила сумку с вещами, и осторожно поставила «винтеровский» футляр с Кирюшей. Водится за мной такая дурацкая привычка – давать прозвища некоторым любимым вещам. Саксофон, подаренный мне отцом на пятнадцатилетие, обрел свое имя, потому что буквально сам мне его подсказал, когда я первый раз взяла его в руки и погладила. Слышите, такой «кошачий» звук: Кирюю-шша.