Пятая жена миллионера

Я даже остановилась, так эта мысль мне не понравилась. С возмущением глянула на Антона — а ведь вызывал доверие! — и сказала:

— Как это — согнать?

— Вот так. Не пинать, конечно, но дать понять, что, когда идёт хозяйка, собака должна встать и отойти. Я вас научу, не волнуйтесь. Теперь вопрос: кто кормит собаку?

Я пожала плечами:

— Прислуга.

— С сегодняшнего дня кормите собаку только вы. После того, как все люди в доме поедят. Никаких вкусняшек без работы.

— Что это значит?

При мысли о том, что мне придётся кормить Филимона, внутри всё перевернулось. А ещё, как назло, пёс повернул ко мне жаркую пасть и показал зубы, вывалив язык. А если он кинется на меня? Если покусает?

— Это значит, Полина, что нам с вами надо серьёзно поработать, — улыбнулся Антон, будто заметил мой страх. Да нет, скорее всего заметил! Смущённо пробормотала:

— Я хотела, чтобы вы дрессировали собаку, а не меня…

— Дрессировка собаки всегда начинается с обучения хозяина. Пойдёмте, я вам расскажу о собачьем языке тела.

Лекция с Антоном оказалась очень познавательной. Он показал мне знаки, которые подаёт пёс, когда ему некомфортно. Показал позу приглашения к игре. Подробно рассказал о том, что делает собака, когда угрожает, и о том, что надо делать, чтобы избежать покусов. Изображал он это всё так доступно и «для чайников», что я буквально прозрела. И теперь не могла не замечать эти знаки в поведении Филимона. То есть, конечно, агрессии волкодав не проявлял, поэтому я смогла воочию наблюдать только знаки игры и неудобства.

Напрягать меня и собак в первое занятие Антон не стал, и мы договорились, что он будет приезжать два раза в неделю, показывать упражнения и контролировать наши успехи. А потом я пригласила его на обед.

Антон замялся. Я подняла брови:

— Что-то не так?

— Это очень любезно с вашей стороны, Полина, но лучше мы ограничимся деловыми контактами.

Рассмеявшись, я ответила:

— Я приглашаю вас на обед в рамках делового сотрудничества. Если хотите — первый и последний раз.

— Простите, — он с улыбкой покачал головой. — И рад бы, но у меня следующее занятие.

— Что ж, ладно, — я пожала плечами. — А то вдруг вы бы мне посоветовали что-нибудь по дрессуре людей…

— В этом я не спец. Но приём положительного подкрепления может сработать!

Он говорил серьёзно, и я заинтересовалась:

— Что такое положительное подкрепление?

— Проводите меня до машины?

— Конечно.

Мы направились к воротам. Антон сказал:

— Положительное подкрепление основано на принципе «награждать только за правильно выполненное упражнение». Ну, или за отсутствие нежелательного поведения.

— А наказывать?

— В том-то и дело, что наказывать не надо. Просто игнорировать.

— Хм, — сказала я. — Хм, хм… Это надо обдумать.

— Мы сейчас о собаках же? — уточнил Антон.

— Отнюдь.

— На людях я никогда не проверял, — улыбнулся кинолог.

— Я проверю и расскажу о результате.

— Будет весьма любопытно послушать, — пробормотал он. Мы уже вышли на площадку перед воротами, где стоял его джип, и стали свидетелями явления, которое я не решилась бы охарактеризовать. Да и у Антона тоже пропали все слова из лексикона, а матом он, наверное, не решился оценивать в моём присутствии. Просто застыл с открытым ртом.

Ну и мне тоже пришлось подбирать челюсть с плитки…

Ворота как раз закрывались за весьма колоритной личностью. Лично я таких побаиваюсь: слишком похожи на городских сумасшедших. Женщина лет двадцати пяти с длинными волосами чуть ли не до пояса, две передние прядки которых были заплетены в косички с деревянными бусинками, одетая в длинную ярко-оранжевую юбку, как у цыганки, и в вязаный топчик на бретельках, слезла с большого трёхколёсного велосипеда и весело позвала:

— Пампушечка моя! Иди к мамочке!

Корги уже бежала к ней, вертя хвостом, как пропеллером, и женщина подхватила её на руки, хохоча от того, что собака вылизывала её лицо, прижалась к шерсти щекой:

— Ах ты моя булочка сладкая! Соскучилась?

Потом спустила Пушку на землю и наклонила голову, глядя на Филю:

— Ну, а ты, бандит, чего не здороваешься?

Волкодав поднял взгляд на Антона, и тот сказал:

— Можно.

Пёс побежал ласкаться, а я всё никак не могла опомниться. Что это за явление Христа народу? Если она ведёт себя так уверенно, значит, считает, что имеет право. А наряд хиппи… Голова внезапно включилась, и я поняла. Это Прасковьи мать. Праноедка чёртова… Видать, из Тибета вернулась. И сразу сюда прикатила на своём велике!

Где моя скалка?

Уебу…

— Вы ушли или пришли? — так же жизнерадостно обратилась к нам женщина, и Антон кивнул:

— Я уезжаю, да. Полина, до среды.

— До свидания.

Я сложила руки на груди. Женщина проводила Антона взглядом, пока он сел в машину, а потом улыбнулась мне:

— А вы кто?

— А вы?

— Я Даша.

— А я Полина.

— Очень приятно! А Андрейка где? Дома?

— Андрейка, — мне захотелось проблеваться, — на работе.

— А, ну ладно. А Пашулька в школе, да? Ну, я к себе тогда в комнату.

От этой непринуждённой наглости я аж задохнулась. Мало мне Козочки с её блендерами, смузи и селфи, так теперь у нас на вилле ещё и прану будут кушать?

Дрессировка людей и положительное подкрепление. Полина, держись.

Игнор.