Пятая женщина

Потом они перешли к Ёсте Рунфельдту. Ивонн Андер была уверена, что он убил свою жену. Утопил ее в Стонгшё. Но даже если он этого не делал, то все равно заслужил свою участь. Она сама хотела только умереть — так жестоко он ее избивал. Анн-Бритт Хёглунд оказалась права, полагая, что на Ёсту Рунфельдта напали в магазине. Ивонн Андер узнала о его поездке в Найроби и заманила его в магазин, сказав, что ей нужны цветы для приема завтра рано утром. Потом она его ударила, кровь на полу действительно была его. Разбитое окно — только ложный маневр, чтобы заставить полицию думать, что это взлом.

Затем следовало описание самого ужасного. До этого Валландер пытался понять ее, не давая эмоциям брать над собой верх. Но тут он не выдержал. Она совершенно спокойно рассказала, как раздела Ёсту Рунфельдта, связала его и засунула в старую печь. Когда он больше не мог контролировать свои естественные выделения, она сняла с него нижнее белье и положила его на клеенку.

Потом она отвезла его в лес. Рунфельдт тогда уже совсем обессилел. Она привязала его к дереву и задушила. Именно на этом месте своего рассказа Ивонн Андер перестала быть для Валландера человеком. Неважно, женщина она или мужчина. Она — чудовище, и, к счастью, они остановили ее до того, как она успела убить Туре Грундена или кого-то еще из своего жуткого списка.

Это было единственной ее ошибкой. Не сжечь черновик, куда она записывала все перед тем, как внести в главную тетрадь. В ведомость, хранившуюся в Вольшё. Валландер не спрашивал. Но она признавала эту ошибку. Единственное из своих действий, которого она сама не могла понять.

Валландер подумал, что она, возможно, нарочно оставила следы. Что подсознательно она все-таки хотела, чтобы ее раскрыли и остановили.

Но он не был уверен. Иногда ему казалось, что это так, иногда нет. Он не смог прийти ни к какой определенной точке зрения.

О Эужене Блумберге ей было особо нечего сказать. Она описала, как смешивала бумажки, на одной из которых стоял крестик. Потом уже выбирал случай. Точно так же, как случай выбрал ее мать.

Как-то во время одной из тех встреч он прервал ее. Обычно она рассказывала сама, и только когда не знала, как продолжить, Валландер задавал ей наводящие вопросы. Однако теперь он ее перебил.

— Значит, вы поступили так же, как убийцы вашей матери? — спросил он. — Вы позволили случаю выбирать жертву. И все зависело от случайности.

— Это абсолютно разные вещи, — ответила она. — Все эти люди заслуживали своей участи. Но моя лотерея оттягивала их смерть. Я продлевала им жизнь.

Валландер не стал развивать эту тему дальше, поняв, что где-то она права. Он неохотно признавал, что в ее словах содержится какая-то особая, сложная правда.

Еще, читая потом свои записи, он думал, что у него в руках признание. Но кроме этого — рассказ, все еще очень фрагментарный. Рассказ, который мог бы объяснить истинный смысл признания.

Удалось ли Валландеру выполнить задуманное? Потом, когда ему приходилось говорить об Ивонн Андер, он был очень немногословен. Он всегда отсылал к своим записям. Но там, конечно, было не все. Секретарь, которая занималась перепечаткой, жаловалась своим коллегам, что иногда ей стоило большого труда в них разобраться.

Тем не менее, было ясно, что это рассказ о жизни человека, сохранившего из детства жуткие воспоминания. Рассказ, который стал своеобразным завещанием Ивонн Андер. Валландер все время возвращался к мысли, что время, в которое он живет, и которое, будучи ровесником Ивонн Андер, он с ней разделяет, задает один-единственный решающий вопрос: что же мы делаем с нашими детьми? Ивонн Андер рассказала, как отчим постоянно бил ее мать, отец же их бросил и поблек в памяти Ивонн, как нечеткая и безжизненная фотография. Самое ужасное, что отчим заставил мать сделать аборт. Ивонн так никогда и не увидела свою сестренку. Она, конечно, не могла знать, кто родится: сестра или брат, но думала, что сестра. Однажды ночью, в начале 50-х, ее безжалостно убили, против воли ее матери. Ивонн вспоминала эту ночь в квартире матери, как кровавый ад. Рассказывая об этом, она смотрела Валландеру прямо в глаза. Мать лежала на простыне, на столе, выдвинутом на середину кухни, врач был пьян, а отчима заперли в подвале, вероятно, тоже нетрезвого. Так у Ивонн отняли сестру, и будущее для нее стало мраком, где за каждым углом поджидал бандит и за каждой милой улыбкой и вздохом скрывалось насилие.

Потом она заперла свои воспоминания в тайную внутреннюю комнату. Она получила образование, стала медсестрой и все время неясно сознавала, что ее долг — отомстить за сестру, которую у нее отняли, и за мать, которой не дали ее родить. Она собирала истории пострадавших женщин, разыскивала убитых по полям и смоландским озерам, готовила свой план, вносила имена в список, играла с лотерейными билетиками.

А потом ее мать убили.