Пятая жертва

Тот часто заморгал и смущенно произнес:

– Ну что ты, в самом деле…

– Да никто ничего не просек, ишь ты, деликатный какой! – он с веселой иронией посмотрел на своего приятеля, а потом перевел взгляд на невозмутимо изучающую меню Валандру.

– Салат паради, свинину по-французски и ванильное суфле, – деловито сказала она и подняла глаза на Карпова, – ну, а что касается выпивки, тут я, Виталий, полностью полагаюсь на вас.

– Я просто изнемогаю под грузом ответственности, – с юмором отозвался он, ловя на себе припорошенный недоверчивостью взгляд официантки.

Очевидно, общение с подобного рода балагурами не входило в число приятных для нее вещей.

– А мне, девушка, – Карпов нарочно, как показалось Вершининой, выдержал театральную паузу и со значением произнес, – салат из помидоров, котлеты из телятины с картофелем фри и со всеми вашими прибамбасами, а на десерт я, пожалуй, возьму-у-у…малиновый мусс…

– Выберете, пожалуйста, другой десерт, – сказала с прохладцей девица в белом переднике, – мусса нет.

– Ну тогда, – Виталий опять опустил глаза в меню, – мороженое с абрикосовым джемом, а ты что будешь, Геннадий?

– Салат из капусты, свинину по-французски и шоколадное мороженое.

– Так, а из вина возьмем мукузани и крымский мускат, на десерт, – сказал Карпов, одарив официанту многозначительным взглядом, словно давая ей понять, что он кое-чего кумекает в застольных обрядах.

– Хорошо, – девица записала пожелания в миниатюрный блокнотик и, спрятав его в карман передника, засеменила к другому столику.

– Ну, теперь два часа ждать придется, – пробубнил Коркин.

– Напрасно, Геннадий, ты так думаешь, – приободрил приятеля Карпов, – или все дело в твоей неудовлетворенности…

Виталий лукаво посмотрел на Коркина и, натолкнувшись на его холодный, если не враждебный взгляд, пояснил:

– Я имею в виду выпивку, Геннадий, нечего на меня так смотреть. Точно я – бедный Илиодор, а ты – тот белый конь под не менее белым ангелом, который этого самого Илиодора копытом мочит.

– Ну ты, знаток библии, – тонкие губы Коркина растянулись в полупрезрительной ухмылке, – поосторожней на поворотах, а то ведь я и обидеться могу.

– Я не только библию знаю, но и весьма неординарно ее толкую. Возьмем, например, новый завет… историю Христа… Да, кстати, Ген, ты смотрел веберовскую «Иисус Христос – суперзвезда»?

– Ну, смотрел, – равнодушно сказал Коркин.

– Так вот, тот классный сексуальный ниггер, который роль Христа исполнял, он, так сказать, поверг меня в искушение произвести переоценку ценностей.

– Заразился ницшеанством? – язвительно спросил Коркин.

– Можно сказать и так. В общем, этот самый ниггер как ни одна страница библии, воспроизводящая эпизод сделки и предательства, открыл мне трагизм образа Иуды.

Вершинина с интересом слушала Карпова.

– Предательство? – она вопросительно посмотрела на него.

– Именно. Разве эмоции, пережитые Иудой в ситуации предательства, менее захватывающи и драматичны, чем истовая вера Христа? Вера, не знающая сомнений, – серьезно сказал Карпов, – есть ли что-нибудь более одиозное?

Вершинина заметила, что Коркин еле сдерживается.

– Цинизм нынче в моде, – язвительно бросил он, – я не против критики, но кто возьмется отрицать могущество веры, ведь за нее люди жизнью платили!

– Ребята, давайте о чем-нибудь нейтральном, – дипломатично предложила Валандра.

– Не люблю нейтральных бесед, – упрямо ответил Карпов. – Я, Ген, не знаю, во что ты веришь, знаю только, что сила искусства в отличие от религии – безгранична. И потом, вспомни шашни римских пап с Карлом Великим. Хитер бобер был.

– Не богохульствуй, – обиженно насупился Коркин.

– Так ты что же, Ген, серьезно в Бога веришь что ли? – не унимался Карпов.

– А ты? – вопросом на вопрос ответил Коркин.

– В самой глубине души… – задумчиво произнес Карпов, отрешенно уставясь в пространство над головой приятеля.

– В этом мы схожи, – уже более миролюбиво заметил Коркин.

Он даже хотел улыбнуться, но улыбка получилась какой-то жалкой и натянутой.

– Да расслабься ты! – Виталий похлопал Геннадия по плечу. – А что начальницы службы безопасности, как они относятся к Богу? – шутливо обратился он к Валандре.

В этот момент к ним приблизилась все та же сиплоголосая официантка и, опустив на стол поднос, с сосредоточенным видом принялась выставлять на скатерть тарелки, рюмки и фужеры.

– А о наших питейных запросах вы не забыли? – нагловато влез Карпов.

– Одну минуту, – прохрипела официантка и, удалившись с пустым подносом в руках, вскоре принесла бутылки с веселым зельем.

– Только ты Ген, не обижайся, я ведь о твоем полном и безоговорочном удовлетворении пекусь… Может, ты водки хочешь?

– Нет, не хочу, – опять нахмурился Коркин.

– Виталий, – строго сказала Вершинина, – по-моему, это перебор.

– Да нет тут никакого перебора, – задиристо возразил он.

– Ты мне говорил, что помогаешь людям избавиться от комплексов, но по-моему, у тебя у самого подростковый комплекс, – иронично заметила она, – тотальная жажда противоречия.