Пятая жертва

— Ну, по работе все. Теперь — соседи. Я опросил практически всех, кто оказался дома. Никто ничего не заметил. Я зайду еще вечером, опрошу тех, кто работает.

— А вообще, с мужчинами ее кто-нибудь видел в последнее время?

— Кроме отца и брата к ней никто не заходил.

— Брата? — переспросила Вершинина.

— Да, а что? — удивился Маркелов.

— Ничего, просто Лев Земович сказал, что она практически не поддерживала с ним отношений.

— Не знаю, — Маркелов пожал плечами, — я понял, что Марк заходил к ней два-три раза в месяц.

Вершинина сплела пальцы рук и задумалась. В кабинете воцарилось молчание. Наконец, как бы что-то решив, она спросила:

— У тебя все?

— Все.

— Теперь ты, Валера. Кстати, дай-ка мне фотографии, — Вершинина протянула руку.

Толкушкин достал из кармана клетчатой рубашки несколько фотокарточек, и Вершинина стала их рассматривать. У Маргариты Трауберг было простое веснушчатое лицо с пухлыми губами и крупноватым носом. Кудрявые светло-рыжие волосы были уложены в прическу, открывающую лоб и уши. Положив фотографии на стол, Валандра посмотрела на Толкушкина.

— Что же ты молчишь?

— У меня пока ничего, — пожал плечами Валера, — надо будет еще завтра поработать, обслуживающий персонал почти во всех кафе работает в две смены.

— Хорошо, с утра и начинай, — она повернулась к Маркелову, — а у тебя еще и на сегодня есть работа.

— Есть, — согласился Маркелов.

— Ладно, все свободны.

Вершинина попрощалась с ребятами и достала из ящика стола тетрадь.

* * *

И что же мы имеем? Похоже, что Маргарита жила своим замкнутым мирком, никого туда не допуская. Ни мужчин, ни женщин. Филатова не в счет, ее она использовала в качестве прикрытия для своих вылазок на культурные, так сказать, мероприятия.

Марк Трауберг. Интересно, кем он был для Маргариты? Нет, то что у них общий отец, это понятно. Но он один из немногих мужчин, которые могли к ней приходить, вернее даже сказать, один из двух, если принимать во внимание Льва Земовича.

Надо будет с ним встретиться.

Сняв телефонную трубку, я набрала номер Льва Земовича.

— Трауберг у аппарата, — услышала я его картавый голос.

— Добрый вечер, это Вершинина.

— А-а, Валентина Андреевна, — Трауберг, как бы даже обрадовался, узнав меня, — чем могу служить?

— Лев Земович, мне необходимо поговорить с вашим сыном.

— Да? Не понимаю, каким образом?… А впрочем, вам виднее.

— Хорошо бы, если бы он смог зайти завтра до обеда.

— Да-да, конечно. Вам еще ничего не удалось?… Хотя, я понимаю.

— Лев Земович, — успокоила я его, — как только мы что-нибудь узнаем, я сразу же вам сообщу. Так вы пришлете сына?

— Склероза у меня еще нет. Я обязательно ему сообщу о вашей просьбе.

* * *

Вершинина закрыла тетрадь и положила ее в сумочку. Прежде чем выйти из кабинета, она посмотрела на себя в зеркало и поправила прическу.

Болдырев ждал ее в дежурке, беззлобно отвечая на подколы Ганке, которому предстояло провести ночь за пультом вместе с Колей Антоновым.

— Между прочим, — говорил Болдырев, — в армии я был механиком-водителем танка. Я машину знал, как свои пять пальцев: на спор гусеницей закрывал спичечный коробок.

— Ну ты и сказочник, — Ганке усмехнулся в усы, — я вот однажды на спор сейф открыл вязальной спицей.

Вершинина вошла в дежурку и кивнула Сергею:

— Поехали, нужно Алискера проведать.

Тут она увидела Антонова, сидевшего на диване с бокалом чая в руках.

— А ты сегодня дежуришь?

— Да. А что?

— Тебе нужно будет завтра к часу зайти в прокуратуру. Там на твое имя будет пакет. Заберешь его и принесешь мне. К сожалению, я не знала, что ты сегодня работаешь в ночь.

— Ничего страшного, — произнес Николай, — мы привычные.

Вершинина вслед за Болдыревым вышла на улицу, захлопнув за собой дверь. Она села на переднее сиденье «Волги» и опустила стекло.

— Вы уже уезжаете? — услышала вдруг Валандра мужской голос.

Она повернула голову к окну и увидела Карпова. На нем были светлые полотняные штаны, такой же пиджак, рукава которого были завернуты до середины предплечья, и черная майка. Он поднял руку и посмотрел на часы в серебряном корпусе.

— Хорошо, что я пришел на десять минут раньше, — он улыбнулся.

— О, Господи, я совсем забыла. Приношу вам свои извинения. Садитесь в машину.

Карпов открыл дверцу и ловко устроился на заднем сиденье. Болдырев взглянул на Вершинину и плавно тронул «Волгу» с места.

— Можете не извиняться, вы ведь не успели скрыться от меня. Наши планы не изменились? — Виталий склонился к переднему сиденью.

— Мне только нужно заехать в больницу, это недалеко.

— С вами я готов ехать даже на кладбище, — пошутил Карпов.

— Не торопитесь, всему свое время.

— А кто у вас в больнице? — поинтересовался он.

— Моя правая рука.

— Не понял?

— Мой секретарь, — Вершинина закурила и села вполоборота, — он попал в автокатастрофу.

— А вы без него как без рук. Понятно.