Пятая жертва

— А что смешного? — обиженно спросил Толкушкин.

— Вид у тебя слишком серьезный и деловой, все взял на карандаш!

— Так вы же сами к серьезности призывали…

— Призывала… Значит, двадцать девятого этот темноволосый парень был в кафе, что дальше?

— Примерно через полчаса, как он уселся за стол, к нему подошла… Кто бы вы думали?

— Маргарита Трауберг?

— Именно, — с торжествующим видом сказал Толкушкин, — они поздоровались, она села за его столик, он заказал ей…, — Толкушкин опять опустил глаза в блокнот, — шашлык и красное вино.

— У девушки хорошая память, — удовлетворенно подытожила Вершинина, — так ты говоришь, он часто бывал в этом кафе?

— Часто, и не упускал случая познакомиться с какой-нибудь приятной дамочкой…

— Что, кроме Трауберг были еще какие-нибудь прецеденты знакомства?

— Да. Парень этот приходил туда обычно в конце недели, затевал с какой-нибудь милой фройляйн разговор… Бывало, покидал кафе под руку с теми, кого ему удавалось… — Толкушкин хитро улыбнулся.

— Ты думаешь, мы близки к разгадке, Валера? Я читаю это в твоих глазах. Пафос победителя — это неплохо, но радоваться преждевременно…

— Валентина Андреевна, — в зеленых глазах Толкушкина мелькнула тень упрека, — что же мне теперь, с постной физиономией ходить, пока все не раскроется?

— Я просто не хочу, чтобы ты обольщался. Вот тебе задание: бери машину, дуй к Цыбиной.

— Кто такая?

— Цыбина Оксана — подружка Марка Трауберга, проживает: Бабушкин взвоз пятнадцать, квартира шестнадцать. Записал?

— Так точно. — Толкушкин снова поднял глаза на Вершинину. Он грыз конец авторучки, ожидая дальнейших распоряжений.

— Расспроси ее. Меня интересуют ее отношения с Маргаритой, как часто они виделись, о чем говорили и так далее. Марк сказал, что знакомство у них было шапочное, проверь это.

Расспроси ее также об ее отношениях с Марком: как давно они знакомы, как проводят время, какие строят планы на будущее и все такое… Так, еще вот что, пусть она тебе расскажет, как провела пятнадцатое мая, куда ходила, кого принимала у себя. Может, она сообщит тебе что-то интересное о семейных делах Трауберг. Не забудь также у нее спросить, виделась ли она с Марком двадцать девятого мая и когда вообще встречалась с ним? Я имею в виду вторую половину мая. Понял?

В глазах Толкушкина застыло недоумение.

— Понять-то я понял, — облизнул пересохшие губы Валера, — вот только зачем нам все это надо? Мне кажется, мы сейчас на том парне из кафе сфокусировать внимание должны…

— Еще один гуру, — с оттенком раздражения сказала Валандра, — тут меня Трауберг-младший донимал своими вопросами и своей надоедливой рассудительностью: что нам делать, как нам делать… А теперь еще и ты! Думать и решать — моя забота, а твое дело — выполнять приказ! Дискуссия допускается, но только в разумных пределах, — отчеканила она, поднося зажигалку к зажатой в углу рта сигарете.

— Ну, я пошел? — спросил погрустневший Толкушкин.

— Нечего на меня смотреть, словно я тебя в карцер посадила, дуться потом будешь и лучше — в другом месте. Выполняй! И звонить мне не забывай, никакой самодеятельности в духе пархоменских штучек Мамедова! — она глубоко затянулась и выпустила в потолок подернутое едкой сединой сизое облачко дыма.

Толкушкин молча вышел из кабинета. Как только дверь захлопнулась за ним, Валандра открыла тетрадь и принялась выводить круглым почерком:

Не слишком ли я была строга с ним? Может, мне еще покаяться? Нет, это не нервы, не усталость… Хотя вчерашняя ночь здорово меня подкосила. Тантрический секс — не мое хобби. Я понимаю, что нужно расслабляться, заниматься этим (жирным шрифтом) не меньше часа. Но когда твое такое домашнее, такое теплое и естественное желание поспать на протяжении всей ночи глушится любовной лихорадкой ненасытного партнера — от этого можно действительно сойти с ума.

Ну и темперамент у этого парня! Еще одна такая ночь — и у меня совсем пропадет желание заниматься сексом. Так что же это — биологическая несовместимость?

Утомленная оргазмами — ха-ха! Хорошее название, например, для серии любовных романов.

Виталий — «вита», что означает «жизнь». На самом деле, — живее не придумаешь!

А не тот ли это парень, который…

* * *

Выйдя от Вершининой, Толкушкин прошел прямиком в дежурку. Антонов-старший, сидя на дерматиновом диванчике, читал роман Алистера Маклина. Оторвавшись от книги, он поднял глаза на вошедшего.

— Дай ключи от машины, — с кислой миной произнес Толкушкин, еще не отойдя от выговора Вершининой.

— Куда это ты собрался? — Антонов достал из кармана связку ключей.

— По делам, — Толкушкин не склонен был вести беседу.

— Что это ты какой грустный? — Антонов не торопился отдавать ключи, крутя их в руках.

— Взгрустнулось, — бросил Валера, — давай быстрей, Валандра отправила на задание.

— Слышал анекдот про коров? — хохотнул Антонов и не дожидаясь ответа начал рассказывать: — Встречаются две коровы. Одна спрашивает другую: «Ты че такая грустная?» «Так, — отвечает, — взгрустнулось. А ты чего такая бледная?» «Так, — говорит, — взбле…»