Пятая жизнь. Предварительные итоги в вопросах и ответах

В выборе страны, куда мы попали, случай определенно сыграл свою роль: мы жили тогда в Москве у Воронцовских прудов, под окнами нашего большого дома располагалось немецкое посольство. В начале 90-х годов у ворот посольства начали собираться очереди людей, желавших подать документы на выезд — тогда как раз развернулся уникальный социальный эксперимент: Германия стала принимать у себя евреев из бывшего СССР.

Визовый отдел Посольства Германии в России. Ленинский пр. 95

Скорее из любопытства, чем преследуя какую-то цель, мы отдали в 1992 году в посольство заполненные анкеты и уже успели про них забыть, как через два года пришло разрешение на въезд в ФРГ. Почти год мы все еще раздумывали, а когда срок разрешения уже подходил к концу, решились. К окончательному шагу подтолкнуло ухудшение моего здоровья — неотложки иногда приезжали по нескольку раз в неделю. Германию я уже немного знал — мое научно-производственное предприятие участвовало в знаменитой ганноверской компьютерной выставке CeBit. Да и жена надеялась найти там родственников — ее отец, обрусевший немец, был офицером-летчиком Красной армии и погиб в годы Великой отечественной войны в воздушном бою с фашистами.

Так в августе 1995 года, собрав необходимые документы и вещи, сели в автобус, отходивший в Германию почти от нашего подъезда, и уехали в неизвестность, в новую жизнь. Через сутки с небольшим мы с женой и тринадцатилетним сыном оказались в Гамбурге, откуда в тот же день добрались до одной северогерманской деревушки, где размещался сборный тнкт для приезжавших из Советского Союза людей. С этого дня — 10 августа 1995 года — и пошел отсчет нашего пребывания в Германии.

Как Вас встретила страна? Как вы обустроились, первые шаги, работа, дом?

Первые дни, даже месяцы в новой стране чувствуешь себя туристом, все вокруг необычное, занятное… Помню, как в первый же день поразило обилие и разнообразие птиц вокруг: в Москве мы привыкли видеть только ворон, воробьев да сизых голубей. Удивляла повальная компьютеризация — в Союзе она только начиналась, а тут без компьютера даже в маленьком городке оставался разве что общественный туалет. Восхищали порядок на дорогах, пунктуальность общественного транспорта, соблюдавшего расписание с точностью до минуты, чистота на улицах, улыбки прохожих…

К хорошему быстро привыкаешь, со временем и недостатки становятся заметнее, но первое впечатление было весьма обнадеживающим. Однако долго состояние «туриста» продолжаться не могло. Нужно было втягиваться в «нормальную» жизнь, решать житейские проблемы.

Технология приема иммигрантов из СССР к тому времени уже была отлажена: приехавшие сразу получали то, что в Америке называется «грин-картой» — право на постоянное жительство в стране и право на работу. Но чтобы последним правом воспользоваться, нужно пройти дистанцию огромного размера, преодолеть массу препятствий. Одно из главных — язык.

Мы приехали, почти не зная немецкого, я перед отъездом взял несколько уроков у частного преподавателя. Всем взрослым новоприбывшим в Германию полагались шестимесячные языковые курсы, а дальше каждый должен был сам решать, что ему делать и как жить.

В отличие от большинства других стран, принимавших эмигрантов из бывшего Советского Союза, немцы платят социальное пособие неработающим приезжим, имеющим право на постоянное проживание в стране, причем эта материальная поддержка платится пожизненно (на разных этапах это пособие называется по-разному, но суть его от этого не меняется). Такой синекурой воспользовались многие наши соотечественники, особенно немолодые. Большая часть моих сверстников, приехавших в Германию, так ни дня и не проработали в этой стране. Причем это не сильно сказывалось на уровне их жизни, особенно для людей, приехавших в девяностые годы. Все семьи обеспечивались просторными отдельными квартирами, за которые платит государство, бесплатным полноценным медицинским обслуживанием, большими льготами при приобретении одежды, мебели, домашней техники, велосипедов… Да и деньги на жизнь платятся регулярно, никто не голодает.

Оправдания для собственной незанятости выглядели убедительно: в Германии безуспешно ищут работу более трех миллионов коренных жителей страны. Где уж тут пробиться пожилому иммигранту с не очень правильным немецким?

Когда мы уезжали из Москвы, я не питал никаких иллюзий относительно возможной работы в новой стране, считал, что моя карьера уже позади. Мечтал на досуге углубиться в литературу, историю и философию, до которых в Москве не доходили руки. Для будущего самообразования и развития отобрал из своей большой библиотеки и отправил из Москвы в Ганновер два контейнера избранных книг, «Литературные памятники», «Памятники исторической мысли», «Философское наследие»…

Но смириться с пассивным существованием не давал какой-то внутренний протест, а может быть, спортивный азарт.