Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

В ратуше, украшенной французскими и русскими флагами, был накрыт стол, убранный цветами, севрским фарфором и старинной французской бронзой в стиле empire. Министр сидел с обоими адмиралами по сторонам; против него на хозяйском месте сидел депутат и портовые морские чины, затем командиры судов эскадры и мы с Энквистом между ними. Обед был двухактный, изысканной французской кухни со страсбургским паштетом и пуншем-глясе в антракте, а во 2-й половине — спаржа, volaille, salade, glace и fruits. Шампанское стояло в кувшинах, как простое питье, как ставят у нас квас, и лакеи обносили различные вина, но красное бургунское и старый шамбертен наливались в бокалы с особенным почетом. В общем вся обеденная обстановка скорее напоминала пышные времена королевской Франции, чем скромной демократической республики. В конце хозяин-депутат в привычной ораторской речи приветствовал министра и Северную эскадру и выразил уверенность, что под защитою грозных броненосцев Франция может спокойно смотреть в глаза будущему и продолжать свой культурно-просветительный труд, стоя во главе мирового прогресса.

Речь закончилась тостом за французский флот, Северную эскадру, ее представителей и самого министра. Старик Laucroix нервно вскочил и, поблагодарив вначале за приветствие, говорил с большим подъемом, нервно потрясая красною рукою, что «совершенно верно: он сам лично на маневрах убедился в доблести личного состава, бравых моряков и в прекрасных морских качествах эскадры, но для полного обеспечения Франции далеко не достаточно судов, коими располагает Северная эскадра. Между тем еще на днях Палата, к сожалению, отвергла программу правительства, отказав нам в ассигновании испрашиваемых сумм на постройку новых судов, а вы, господин депутат, кажется, числитесь в той партии, которая вотировала за сокращение бюджета?!». В зале несколько минут стояла мертвая тишина, министр и депутат молча стояли друг против друга, но взрыв рукоплесканий прервал эту тишину, и министр взволнованный сел на свое место. Не ожидавший подобного финала депутат, однако, быстро нашелся и, перейдя в игривый тон, сказал: «Дело еще не погибло, я обещаю г-ну министру, что на вторичном вотировании морской программы и лично я, и вся наша партия будем голосовать за усиление флота…» Новый взрыв аплодисментов, и вся зала весело зашумела, оставшись довольной и министром, и депутатом.

Ремонт фальшборта задержал меня в Шербурге на 10 дней сверх программы, и если я пойду домой Немецким морем с заходом в Копенгаген, то к 1 мая не успею вернуться в Россию; поэтому я воспользовался предложением принца Генриха пройти каналом Вильгельма в Киль, чем сократится время почти на неделю, и телеграфировал в Киль русскому консулу испросить на это разрешение германских властей, упомянув о предложении принца. Получив ответ, я вышел к устью реки Эльбы — в германский порт Куксгафен. В это время в Копенгагене гостила вдовствующая Императрица Мария Федоровна, и было принято мимо проходящим судам заходить туда и представляться ей. Она обыкновенно посещала наши суда, что задерживало их на несколько дней.

КАНАЛ ВИЛЬГЕЛЬМА И КИЛЬ

Задерживаясь туманами, я только в ночь на 15 апреля подошел к острову Helgoland и утром вошел в Куксгафен. Немцы с присущею им аккуратностью тотчас же прислали на крейсер офицера-лоцмана. Это был стройный блондин с закрученными кверху усами, одет в морской синий сюртук с иголочки, в новой фуражке и при кортике; он браво вошел на мостик, отдал мне честь и повел крейсер в шлюз Брунсбютеля. Построенный с чисто стратегической целью — для быстрого перевода военного флота из Немецкого моря в Балтику — канал Вильгельма имеет 70 миль длины, с глубиною в 28 футов (в мое время), поэтому самые крупные броненосцы германского флота свободно по нему проходят. Канал оборудован прекрасно: откосы вымощены и обложены дерном и засажены кустами.