Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

Вскоре к нам приехал консульский агент Sr Mehapio, поздравил с приходом и предложил свои услуги. Сам консул El Condedetorro-Cederia, больной старик, по судам не ездит и носит консульское звание больше для рекламы. Занимаясь крупными коммерческими делами, к старости он разбогател, приобрел большое имение и графский титул, которым он очень гордился. Но семья его очень симпатичная, впоследствии мы с нею близко познакомились. Два взрослых сына часто бывали у нас на корабле, исполняя за отца консульские обязанности. Старая графиня и красавица дочь всегда приветливо принимали у себя наших офицеров.

В дальнем плавании. 1890-е гг.

Виго — порт теперь лишь коммерческий. Но в окрестностях города расположена армейская бригада, ею командует генерал Enrico Ноге, которому я сделал визит; ответив мне на следующий день, он был очень доволен, получив салют в 11 выстрелов. Городок Виго служит ныне лишь коммерческим вывозным портом. Прежнее значение этого обширного рейда как оперативной базы могущественного некогда испанского флота теперь пропало, в особенности после несчастной войны с Северной Америкой (1898 г.) и потери колоний и флота.

Местное общество отнеслось к нам весьма радушно: мы получили приглашения в офицерское казино, в городской и коммерческий клубы, к мэру города, в городскую библиотеку и другие общественные учреждения города. Затем через дом консула офицеры завели знакомства с многими семейными домами, и вскоре наша кают-компания по воскресным дням стала наполняться гостями, чаще всего к завтраку или к обеду, когда играл наш оркестр, управляемый энергичным виртуозом Пушкиным. Мелодичные мотивы различных опер и пьесы испанской музыки («Кармен» Визе, «Тореадор и андалузка» Рубинштейна, различные «хоты» и проч.) привлекали туда публику; концерт заканчивался обычно испанским национальным гимном, приводящем публику в восторг: с берега посылались на крейсер аплодисменты, крики «ура», «Evviva Russia» и проч. Впоследствии городской мэр просил отпускать наш оркестр играть в городском саду по большим праздникам. Наш капельмейстер и музыканты охотно играли, но от платы они отказывались, принимали лишь от города угощение.

По утрам на крейсере получались ежедневно испанские газеты и журналы; интересуясь новостями дня и отчасти политикой, приходилось невольно читать их с помощью лексикона, а спустя месяц некоторые наши офицеры, особенно лингвисты, заговорили очень недурно по-испански.

За два месяца нашей здесь стоянки городской мэр, русский консул граф de Торе Седейра, оба клуба и офицерское казино устроили вечер с танцами в честь офицеров крейсера. Мы не оставались в долгу и дали три бала, один в ноябре и два в декабре; последние приурочивались к праздникам Рождества нового стиля — испанского и старого стиля — русского. Для балов верхняя палуба крейсера превращалась в танцевальный зал, украшенный флагами, цветами, фонтанами и проч. Здесь при заведенных уже знакомствах и создавшихся взаимных симпатиях молодежи было очень весело. Наши танцоры лихо выделялись в мазурке и русских национальных танцах; в ответ на это четыре дочери (Старшая, блондинка, замужем за англичанином Ойен, вторая, брюнетка-красавица m-me Monacho и две младшие — еще девицы. В доме de Molins наши офицеры бывали принимаемы, как в родном семействе) S-ra de Molins с чисто испанским подъемом и изящной грацией танцевали Seveliany и другие национальные танцы.

Стоянка в Виго отнюдь не была лишь одной забавой. Учебная программа на крейсере проходила в строгом порядке. Как и в Бресте, день начинался с 8 ч утра: с подъемом флага все вызывались наверх; ставились паруса, затем гонка катеров на веслах по рейду, затем паруса крепились; с 9-11 ч учения: артиллерийские, минные и проч. После обеда занятия по расписанию, с 5–6 ч всевозможные тревоги; в 8 ч вечера спуск на ночь рангоута; ночью иногда ночные тревоги и т. д. Раз в неделю я выходил с крейсером в океан для стрельбы из орудий и минных упражнений. По табельным царским дням устраивались парусные гонки с призами офицерам и денежными наградами гребцам. Так протекли два месяца.

День Нового года был днем прощания: к нам приехали все наши знакомые. Тут были консул — сам старик с семейством, городской мэр, генерал бригадный, презусы и члены всех трех клубов, частные семейства, где бывали наши офицеры; кают-компания и мои каюты едва могли вместить всю приехавшую публику. Оркестр, игравший на полуюте, оживлял это общество, чувствовавшее себя на крейсере, как в родном доме. Недолго думая, наши офицеры под шканечным тентом устроили зал, и начались танцы. Быстро явились цветы, фуражечные ленты, раздаваемые в котильоне дамам на память о «Герцоге».

За вином и конфетами дело не стало. Уезжая на берег, гости прощались, как с родными, просили приходить на будущий год и передавали поклоны на Тенериф и Гран-Канарию, куда мы шли проводить зиму.