Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

Эскадра заслужила отдых, и я, взяв с собой и крейсерский отряд, ушел гулять по Черному морю. Из Батума я на этот раз пошел в гости к болгарам, в Бургас и в Варну к принцу Фердинанду. В Бургасе на открытом рейде стоять неудобно, и я оставался там недолго. Съехав со своим флаг-капитаном, я был встречен на пристани депутацией от города и собравшейся публикой со школами, мужской и женской. Директор школы прочел мне приветственный адрес, в котором вечно благодарные «братушки» радостно приветствуют представителя великодушной России, избавившей Болгарию от тяжкого 400-летнего турецкого рабства. Эти сладкие слова, в которых чувствовались лесть, низкопоклонство и неискренность, не произвели на меня приятного впечатления. Ведь Россия не могла забыть, как скоро после освобождения Болгарии, в 1880-х годах болгары выгнали из страны русских министров и самого принца Александра Батенберга.

Поблагодарив, я громко провозгласил: «да здравствует живио! свободная Болгария и ее народ — „наши братушки!“» Когда я двинулся к коляске, я был очень смущен, когда ученицы стали сыпать мне под ноги розы. Я не знал, что делать, и, подняв одну, воткнул ее в петлицу мундира. Сев в коляску с флаг-капитаном, я отправился вначале в Собор, где ждал меня архиерей с кратким молебном; отсюда зашел к нему в дом с визитом, а затем посетил городского мэра, префекта и начальника гарнизона; всех их на следующий день я пригласил на корабль к обеду, а вечером ушел в Варну. Это уже был благоустроенный порт: гавань глубиной 22 фута с обширным каменным молом, построенным на собственные средства принца Фердинанда. В гавани стояли пароход-яхта «Надежда» (подарок России; капитан «Надежды» и все офицеры — молодые болгаре, воспитывавшиеся в Морском Училище в Петербурге) под военным флагом и три миноносца.

Возле гавани за узким перешейком лежит озеро, в котором болгарское правительство предполагает построить военный порт, прорезав в перешейке ворота со шлюзом. За гаванью — город, он быстро растет как единственный экспорт для богатой земледельческой страны, вывозившей пшеницу, виноград, лес, овощи в азиатскую Турцию и Грецию. За Варной начинаются отроги Балканских гор, и здесь уже видны у берега скалистые обрывы и вперемешку балки. На живописном высоком мысе висит у самого берега окруженный роскошной зеленью летний дворец принца Фердинанда «Евкеиноград». Он там обыкновенно проводит лето. Но несколько дней назад он уехал с семьей в Софию и прислал за мною министерский поезд, пригласив меня в Софию. Другой поезд был назначен для наших офицеров и боцманов, чтобы доставить им возможность проехать в Плевну, где российская армия в 1877 году положила сотни тысяч людей. Там в честь павших русских героев недавно был открыт храм-памятник. На открытие его ездили в Болгарию В. К. Владимир Александрович, и с этого времени возобновились с Фердинандом дружественные отношения.

20 июля я с флаг-капитаном и прикомандированным ко мне лейтенантом болгарского флота уехал в Софию. Дорога шла по зеленым полям, меж болгарских хуторов, окруженных садами; жирные снопы снятой пшеницы были уже собраны в высокие скирды. От засухи и солнца почти каждое поле было густо обсажено тенистыми липами, а то и целыми рощами слив. В рощах очень часто виднелись колодцы. Повсюду был виден достаток, крестьянское культурное хозяйство и сытость «братушек». Но по пути попадались иногда и турецкие селения, они казались запущенными, грязными, с засохшими деревьями. Вдали тянулся Балканский хребет. На редких вершинах его были видны белые снежные шапки, хотя июльское солнце палило жестоко.

В полдень были в Плевне; на станции была собрана депутация офицеров местного гарнизона во главе с комендантом; стоял почетный караул со знаменем и оркестром, игравшим русский гимн. В Плевне ожидали поезд с офицерами, полагая, что я еду вместе с ними для посещения Плевны. На вокзале был приготовлен завтрак. Комендант приветствовал; я ему ответил и отдал честь знамени и караулу. Но на приглашение завтракать объяснил, что спешу в Софию к принцу, а офицеры прибудут следующим поездом. Вечерело, когда мы свернули на юг, проходя в обрывах, прорезывающих хребет, направляясь в Софию. Здесь в живописных горах было несколько тоннелей.