Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

Верстах в 12-ти от Шанхая есть известная (Иезуитская) миссионерская французская колония Sekawey. Основанная в шестидесятых годах XIX столетия колония в начале своего существования была скромным религиозно-просветительным учреждением с небольшим монастырем миссионеров, посылаемых отсюда проповедывать христианство в глубь Китая. В настоящее время Сикавей разросся в обширную колонию с образцовыми агрономическими плантациями, с фермами, огородами, ремесленными мастерскими, детским приютом, школами общими и ремесленными, духовной семинарией, академией и проч… При монастыре имеются астрономическая и метеорологическая обсерватории.

Миссионеры принимали бесплатно в свой приют детей всех возрастов на полное иждивение и воспитание с условием крещения в католическую веру. Китайцы, с целью избавиться от лишних ртов, охотно отдавали своих детей в монастырь и навсегда от них отказывались. Питомцы соответственно своим наклонностям и способностям распределялись по школам и мастерским; некоторые поступали в семинарию, а наиболее способные — в академию. По окончании образования питомцы выпускались ремесленниками, агрономами, миссионерами, некоторые оставлялись при школах учителями, и даже при обсерватории. Все абитуриенты и выпускаемые сохраняют свой китайский облик: с бритыми головами, с косами на затылке и национальным костюмом. Церковная служба, проповеди и преподавание в школах ведется на китайском языке.

Патер — француз, показывавший нам колонию, говорил, что они сознательно сохранили китайскую внешность всем духовным лицам. В первые дни нашей стоянки в Шанхае утонул в Вусунге испанский консул, ездивший на шлюпке с визитом на пришедший с моря испанский корвет «S-Mariade Molina»; на похоронной процессии консула все католическое духовенство было в китайских костюмах и с косами на затылках, и в особенности миссионеры, так как появление внутри страны первых миссионеров-французов, одетых в рясы европейского фасона, отстраняло народ от них, и теперешняя проповедь новых миссионеров — природных китайцев дает несравненно более успешные результаты.

Сикавейская обсерватория пользуется в Тихом океане заслуженной известностью; она издает метеорологические бюллетени и рассылает телеграммы по всему побережью Китая для предупреждения мореплавателей о движении тайфунов в Китайском море, свирепствующих там в июле, августе и сентябре.

В Шанхае нашим добровольным гидом был весьма любезный, услужливый молодой человек М. А. Гинсбург, начинавший тогда свою карьеру поставщика русских судов. Впоследствии он стал весьма влиятельным человеком на Востоке и приобрел симпатии всех морских офицеров, оказывая им всевозможные услуги совершенно бескорыстно. Через 24 года во время Японской войны (1904–1905 гг.) Гинсбург на свой страх и риск заготовил в Артуре миллионы пудов угля для русского флота, что дало возможность Порт-Артуру продержаться 11 месяцев в осаде.

ЧИФУ

В половине октября адмирал вызвал нас в Нагасаки на пару дней и приказал идти немедленно в Чифу (китайский порт при входе в Желтое море), чтобы быть ближе к Тянзиню, и принять оттуда нашего посланника в Пекине, так как ожидался близкий разрыв с Китаем. Шли мы туда очень неохотно: там было уже холодно, рейд открытый с частыми северными штормами, и на берегу — пустынный, неприветливый, захолустный китайский город.

Весь ноябрь мы простояли на этом отвратительном рейде и на берег не съехали ни разу. Терпели мы холод, снежные шторма, мотало нас на якоре хуже, чем в открытом море; часто не имели свежей провизии за невозможностью послать за нею на берег. Молили мы судьбу о скорейшем разрыве с Китаем — тогда уже, наверное, ушли бы отсюда. Единственным нашим развлечением был наш сосед по рейду — крейсер «Забияка» (командир капитан-лейтенант Л.H. Ломен; старший офицер-лейтенант И.К. Григорович — впоследствии Морской министр), присланный сюда разделять нашу противную стоянку. Наши кают-компании ездили друг к другу и кое-как развлекались.

В Чифу мы узнали, что с адмиралом Лессовским на флагманском крейсере «Европа» произошел несчастный случай. Идя из Владивостока в Японию при свежем попутном NW, крейсер вздумал поставить все паруса, имея ход под парами около 13 узлов. Командир форсировал парусами, не ощущая всей силы попутного шторма. Но лишь только рулевой вильнул — крейсер лег на борт, и адмирал, выйдя в этот момент наверх, покатился с палубы на борт и попал ногой в марсафальный кнехт, повис на нем и сломал себе ногу. На крейсере брам-стеньги и паруса полетели мигом за борт. В Нагасаки адмирала свезли на берег к консулу, где 70-летний старик пролежал 6 недель с гипсом на ноге.