Пятьдесят оттенков страсти. История чувственного перевоплощения

— Контракт? Ты что идиотка?! — рассмеялся он. — Ты подписалась просто под буквами, юридической силы эта бумажка не имеет. Фикция — не более!

Я, наконец, подняла взгляд на него. Все было на месте и пропорционально: нос, глаза, губы, но кожа с правой стороны была сильно повреждена. Грубый шрам на щеке уродовал его лицо, словно этот человек был зловещим колдуном из страшной сказки. Но он не вызывал такого оцепенения и отвращения, как утром, когда я впервые увидела его.

— Ты свободна. И будь счастлива со своим Феликсом! — в его голосе неприятно звенели осколки льда. Больше говорить было не о чем. Мое путешествие по удивительной стране красок подошло к концу, и экскурсовод гнал меня прочь. У дверей я остановилась и еще раз посмотрела на него. Жан выглядел сосредоточенным, немного хмурился. Он не выказывал раздражения от моего присутствия, просто сдержано ждал, пока я исчезну из его жизни.

— Я просто хотел быть рядом с тобой… без маски, — произнес он, наконец. Молодой мужчина напоминал героя-полубога, которого изгнали с Олимпа за то, что он подарил людям огонь надежды и веру в счастливое будущее. Теперь ему предстоит блуждать в одиночестве по дебрям своей дремучей жизни.

— Я никогда тебя не забуду! Спасибо, Жан, за все! — прошептала я и, давясь слезами, пошагала в реальный мир. Мне не хотелось возвращаться, но и оставаться не было смысла. Разве можно жить в иллюзорном замке?

Сбегая, как Золушка с бала, я понимала, что сжигаю за собой мосты. Моя оболочка вернулась домой, а душа где-то скиталась, ища ответов на многочисленные вопросы. Я не знала, кто именно переступил порог супружеской берлоги: святоша-Катерина, познавшая вкус порока и частично раскаявшаяся в своих грехах или обновленная версия Кэт, познавшая различные оттенки страсти и жаждущая ежедневно получать большие порции разноцветных впечатлений.

Я вошла в квартиру и вздохнула с облегчением. Всю дорогу в такси у меня текли слезы из глаз. Чувствуя себя раненой, я хотела простого человеческого тепла, которое могло выражаться в обычной фразе: «все хорошо, не волнуйся!». Я ожидала застать горы пыли, но, как ни странно, все было прибрано и чисто. Неужели Феликс снизошел до физического труда?! Вместо мужа меня встретила смеющаяся Вероника — она выбежала в моем халате и с бокалом шампанского в руке. Было понятно: эта женщина очень счастлива, но мое внезапное появление смыло радость. При виде меня подруга нашего семейства застыла как вкопанная. Складывалось впечатление, будто вчера еще эта женщина была на моих похоронах, а сегодня я предстала пред ней живая и невредимая. Ее отвисшая челюсть смотрелась очень забавно. Через несколько мгновений из спальни выполз мой супруг, напоминающий домашнюю румяную свинку, сытую и обласканную хозяевами. На нем были женские стринги и галстук. Смотрелось это более чем странно, таким Феликса я не видела никогда и даже в мыслях не могла помышлять, что он может предстать предо мною коленопреклоненный. На четвереньках периодически встречала его я, отмывая углы нашего совместного жилища.

— Ты здесь?.. — растерялся он. Я пыталась понять, что чувствую: злость, гнев, ярость, ненависть, отвращение, брезгливость, неприязнь, омерзение… Но на моей палитре смешались все краски и она стала серого цвета — безразличия. Я молча прошла в ванную, хотелось смыть с себя грязь мыслей и желаний. Застигнутые врасплох любовники зашептались за моей спиной, как школьники во время контрольной. Вероника шипела, словно змея, а Феликс возмущенно похрюкивал.

«Повеса ты, повеса!

Ну, стоит ли, скажи,

Потратить столько леса,

Искусства и труда

Для змей и для свиней?

Ужели нет тебе стыда

Дурачиться в твои почтенные года?»

— вдохновенно ругала я себя вдруг вспомнившейся басней под шум струящейся воды.

Когда я вышла из ванной, было тихо и темно. Вероники и след простыл, а Феликс читал на кухне газету и вел себя так, будто ничего не произошло. Женских трусов на нем уже не было, хотя точно я этого не знала, он надел свой махровый халат, который меня жутко раздражал. В нем муж напоминал старомодный матрац, такие были в моем детстве в пионерских лагерях.

— Ты будешь чай? — вопрос звучал невинно.

Мне вдруг показалось, что присутствие в доме Вероники я выдумала, как и всю историю с Жаном.

Я молча смотрела на него, удивляясь концентрации лицемерия в его организме, уровень которой зашкаливал.

— Ты перестелил белье в нашей постели? — спросила я спокойно.

Он кивнул. Я прислушалась и, услышав, как кряхтит стиральная машинка в комнатке-прачечной, пережевывая огрызки страсти змеи и свиньи, вздохнула с облегчением.

— А мой халат?

По его озадаченному взгляду я поняла, что эту деталь столь внимательный мужчина упустил.