Пятьдесят оттенков свободы

От этого жестокого неспровоцированного удара я лечу на землю, и голова моя с глухим тошнотворным стуком отскакивает от бетона. Боль взрывается в голове, из глаз брызжут слезы — и все плывет у меня перед глазами, а череп словно раскалывается надвое.

Я безмолвно кричу от мучительной боли и ужаса. О нет… мой Маленький Комочек! Джек на этом не останавливается, нанося быстрые, жестокие удары мне по ребрам, и от их силы воздух вырывается у меня из легких. Крепко зажмурившись, я пытаюсь бороться с тошнотой и болью, бороться за спасительный глоток воздуха. Маленький Комочек… ох, мой Маленький Комочек…

— Это тебе за SIP, паршивая сука! — орет Джек.

Я подтягиваю ноги, сжимаюсь в комок и жду следующего удара. Нет. Нет. Нет.

— Джек! — пронзительно кричит Элизабет. — Не здесь. Не средь бела дня, бога ради!

Он останавливается.

— Сука этого заслуживает! — злорадствует он.

И этим дает мне одну драгоценную секунду, чтоб вытащить пистолет из-за пояса джинсов. Дрожащей рукой я прицеливаюсь в него, нажимаю на спусковой крючок и стреляю. Пуля попадает Хайду чуть выше колена, и он кулем валится на землю, воя от боли, сжимает бедро пальцами, сквозь которые течет кровь.

— Сука! — ревет Джек.

Я поворачиваюсь к Элизабет, и она в ужасе таращится на меня и вскидывает руки над головой. Она расплывается… темнота смыкается. Черт… Она в конце туннеля. Тьма поглощает ее. Поглощает меня. Где-то далеко разверзается ад кромешный. Визг автомобильных шин… хлопанье дверей… крики… топот ног. Пистолет выпадает из моей руки.

— Ана! — Голос Кристиана… голос Кристиана… его полный муки голос. Миа… спаси Миа.

— АНА!

Темнота… покой.

Глава 23

Боль. Одна только боль. Моя голова, грудь… обжигающая боль. Бок, рука. Боль. Боль и приглушенные голоса во мраке. Где я? Я пытаюсь, но не могу открыть глаза. Шепот становится яснее… маяк в кромешной тьме.

— У нее сильные ушибы ребер, мистер Грей, и мелкая трещина черепа, но основные показатели стабильные и хорошие.

— Почему она до сих пор без сознания?

— У миссис Грей — сильная контузия головы. Но мозг функционирует нормально, и нет никакой церебральной опухоли. Она очнется, когда будет готова. Просто дайте ей время.

— А ребенок? — Слова полны мучительной боли.

— С ребенком все в порядке, мистер Грей.

— Ну слава богу. — Это как литания… как молитва. — Слава богу.

О боже. Он беспокоится о ребенке… Ребенок? …Маленький Комочек. Конечно. Мой маленький Комочек. Я тщетно пытаюсь пошевелить рукой, чтобы положить ее на живот. Рука не двигается. Ничего не двигается.

«А ребенок?.. Слава богу». Маленький Комочек невредим.

«А ребенок?.. Слава богу». Он волнуется о ребенке.

«А ребенок?.. Слава богу». Он хочет ребенка. Ну слава богу.

Я расслабляюсь, и темнота снова накрывает меня, избавляя от боли.

Все тяжелое и болит: ноги, руки, голова, веки. Ничем не могу пошевелить. Глаза и рот крепко закрыты и не желают открываться, делая меня слепой, немой и беспомощной. Когда я всплываю из тумана, сознание маячит где-то рядом, как соблазнительная сирена, до которой никак не дотянуться. Звуки становятся голосами.

— Я не оставлю ее.

Кристиан! Он здесь… Я пытаюсь заставить себя очнуться… Его голос, напряженный, мучительный шепот.

— Кристиан, тебе надо поспать.

— Нет, папа. Я хочу быть рядом, когда она придет в себя.

— Я посижу с ней. Это самое малое, что я могу сделать после того, как она спасла мою дочь.

Миа!

— Как Миа?

— Она слаба… напугана и зла. Понадобится еще несколько часов, чтобы рогипнол окончательно вышел из ее организма.

— Господи.

— Знаю. Я чувствую себя трижды дураком, что уменьшил ее охрану. Ты предупреждал меня, но Миа такая упрямая. Если бы не Ана…

— Мы все думали, что Хайд уже сошел со сцены. А моя сумасшедшая глупая жена… почему она мне не сказала? — Голос Кристиана полон муки.

— Кристиан, успокойся. Ана — замечательная девушка. Она невероятно храбрая.

— Храбрая, своевольная, упрямая и глупая. — Голос его срывается.

— Эй, — бормочет Каррик, — не будь слишком строг к ней. И к себе тоже, сынок. Я, пожалуй, пойду к твоей матери. Уже четвертый час ночи, Кристиан. Тебе в самом деле надо хоть немного поспать.

Я проваливаюсь в черноту.

Туман немного рассеивается, но у меня нет чувства времени.

— Если ты ее не отшлепаешь, то это сделаю я. О чем, черт побери, она думала?

— Поверьте мне, Рэй, сделаю это с превеликим удовольствием.

Папа! Он здесь. Я борюсь с туманом… борюсь… но снова проваливаюсь в забытье. Нет…

— Детектив, как видите, моя жена не в состоянии отвечать на ваши вопросы. — Кристиан сердится.

— Она упрямая молодая женщина, мистер Грей.

— Жаль, что она не убила подонка.

— Это означало бы для меня больше бумажной волокиты, мистер Грей…

— Мисс Морган поет как та канарейка. Хайд и вправду извращенный сукин сын. У него зуб на вашего отца и на вас…

Туман снова окутывает меня и затягивает вниз… вниз… Нет!

— Что значит вы не разговаривали? — Это Грейс. Она сердится.

Я пытаюсь пошевелить головой, но тело упорно отказывается исполнять посылы мозга.

— Что ты сделал?

— Мам…

— Кристиан! Что ты сделал?

— Я был ужасно зол. — Это почти всхлип… Нет.

— Эй…