Пятьдесят оттенков темноты

Я был слишком мал, чтобы что-то помнить о том вечере. Кэтлин было чуть больше двух, а мне — всего пятнадцать месяцев. Моя мать никогда об этом не говорила. Ни слова, как будто у меня и не было старшей сестры — и, разумеется, я не помню Кэтлин. Только после того, как умер отчим и мать переехала к нам, она разоткровенничалась и один или два раза вспоминала о Кэтлин. О том, что девочка уже начинала говорить и какие у нее были кудрявые волосы — всякое такое.

Обо всем мне рассказал отец. Мне было четырнадцать, и я уже работал. Это случилось года за два до его смерти. Ему исполнилось всего тридцать пять, но в Первую мировую он был ранен, и это его подкосило. Отец страдал от жутких головных болей — последствия ранения в голову, полученного под Ипром. В тот день, когда мы потеряли Кэтлин, он рано вернулся домой, полуослепший от головной боли. Тогда, в 1921 году, не жаловали людей, которых заставляет уйти с работы головная боль. Смею вас заверить, что времена были другие. Во-первых, можно было лишиться зарплаты, а во-вторых, тебя не отвозили домой на машине и не говорили: «Можешь не приходить, Альберт, пока тебе не полегчает». Ничего такого. Но папа был вынужден бросить работу, потому что в таком состоянии представлял опасность для компании — он отвечал за жизни сотен людей. И конечно, ему пришлось идти домой пешком, хотя там было чуть больше мили, что в те времена не считалось.

Он возвращался домой переулками, а не по главной дороге. Перейти через речку можно было по броду, который мы называли «перекат», но для тех, кто передвигался пешком, там имелся деревянный мост. Проходя по мосту, отец увидел Веру Лонгли и еще одну девочку, которые сидели на берегу реки, а в нескольких ярдах от них, под деревьями, стояла коляска. Они сидели спиной к коляске, которая располагалась на высокой, плоской площадке, тогда как девочки спустились к самой воде. Отец не связал коляску с собственным ребенком — ему не пришло в голову, что там может лежать его дочь. Вероятно, он был не в состоянии думать ни о чем, кроме головной боли.

Отец пробыл дома около часа; он лежал в кресле с мокрым полотенцем на голове, а мать занималась мной, когда появилась миссис Лонгли. Тогда она сама ждала ребенка, будущую Иден. Миссис Лонгли сообщила матери, что Кэтлин пропала, исчезла из коляски. Мама всегда возмущалась, что Вера не пришла сама, а прислала свою мать…

Кэтлин Марч больше никто не видел. Поисками занялась полиция и жители деревни. На помощь призвали местного фермера с его знаменитой ищейкой. В составе поисковой партии были Артур Лонгли с сыном. Ночь выдалась ясной и лунной, и пятьдесят мужчин не прекращали поисков до самого рассвета.