Пятёрка отважных

Прежде всего потому, что Антипа сделал мельницу без единого гвоздя, без единой металлической скобы или шестерёнки. И балки, и стены, и маховые колёса, и различные там подшипники, и зубчатые передачи, — всё было выстрогано из дерева. Жернова и те из дерева, только камешками подбиты.

Но не только это поражало. Антипова ветряная мельница не имела обычных для таких ветряков крыльев. На громадном валу крепились два колеса с множеством лопастей. Они и крутили жернова. Издали ветряная мельница была подобна на тележку-двуколку, катившуюся по небу.

В этой Антиповой мельнице и собрал Кешка друзей, чтобы принять присягу.

По крутой лестнице они поднялись на третий этаж, где когда-то засыпали зерно в деревянный ковш. Тут стоял резной шкафчик, в котором Антипа держал записи, кто и сколько привёз на размол зерна.

Кешка приказал друзьям сесть на широкую лавку, а сам стал за шкафчик. Он был очень подобен на фокусника-иллюзиониста Бен-Бахара, выступавшего перед самой войной в Велешковичах.

Фокусник тот дал всего два представления: дневное, для детей, со скидкой на билеты на целых пятьдесят процентов, и вечернее, для взрослых, без скидки, но также недорогое, а разговоров и споров было на три недели. Особенно среди учеников.

Одни говорили, что фокусник-иллюзионист — мошенник, ловкач, делец, а может быть, и того хуже. Другие же, наоборот, защищали артиста, утверждая, что Бен-Бахар прожил целых десять лет в индийской пещере без еды и воды, читая двенадцать часов в сутки книги по чёрной и белой магии. Поэтому и научился превращать воду в вино, обычные бумажки — в червонцы, добывать огонь без спичек, глотать длинные шпаги и перекусывать толстые гвозди.

Если бы не началась война, так велешковичские мальчишки и до сих пор спорили бы, кто же такой на самом деле фокусник-иллюзионист Бен-Бахар?

Так вот и Кешка, словно тот фокусник, стоял за шкафчиком и неизвестно откуда, из каких потаённых хранилищ, выуживал самые разные вещи.

Сначала Кешка поставил на шкафчик чернильницу-невыливашку, но не такую стеклянную, из зеленоватого стекла, которые стояли на школьных партах, а широкую, фарфоровую, с двумя синенькими цветочками, которые почему-то не разрешали приносить в школу.

Потом на шкафчике очутилась ручка с пером «Рондо», опять же не обычная, школьная, а особенная, в виде гусиного пера, с позолоченным ободком и запрещённым для школьников пером — мечтой всех мальчишек.

Затем Кешка положил на шкафчик тетрадь. Тетрадь была обычная, школьная. И всё-таки не совсем обычная. Её обложка пестрела яркими рисунками всех родов войск Красной Армии.

Последним со шкафчика Кешка вытащил великоватый пакет, завёрнутый в белую тряпочку, перевязанный суровой ниткой.

Всё это Кешка делал молча, сосредоточенно, но торжественно и поэтому немного таинственно. Данилка, Максимка, Лёва и Густя, которые затаив дыхание следили за Кешкой, даже приподнялись со скамейки, чтобы лучше рассмотреть, что за пакет до-'стал Кешка.

Кешка мог бы и сказать, что в том пакете, но не иначе как важничал, задавался, как тот шляхтич, у которого гонору больше, чем здравого смысла. Конечно, Кешка не шляхтич, Кешка единственный среди велешковичских ребят знает, как в Красной Армии принимают присягу, потому что один Кешка бывал на этой церемонии.

Не торопясь, Кешка достал из кармана ножик с множеством маленьких ножичков, отвёрток, пилочек и разрезал суровую нитку.

Под белой тряпочкой оказалась ещё одна — полотняная, а под ней что-то красное с золотыми кистями. Кешка взял это красное, встряхнул и… все даже ахнули от удивления. В Кешкиных руках пламенело красное знамя с золотой звездой, гербом Советского Союза и золотой надписью вокруг него: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

— Лёва, подай мне вон ту жёрдочку, — попросил Кешка Лёву.

Вдвоём они прикрепили знамя к жёрдочке, а жёрдочку к шкафчику.

— Теперь будем принимать присягу, — сказал Кешка и уже совсем по-военному скомандовал: «К принятию присяги на верность Социалистической Отчизне прошу построиться…»

Данилка, Лёва, Максимка и Густя стали в шеренгу. Кешка взял со стола тетрадь, раскрыл её.

— Сейчас я буду читать текст присяги, а вы повторяйте за мной… Слово в слово… Потом каждый из вас распишется под присягой, — Кешка кашлянул в кулак, не торопясь, выразительно произнося каждое слово, начал читать написанную им самим присягу. Той, армейской, которую принимали в армии, у него не было: — «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды красных партизан, клянусь, не жалея живота своего, сражаться с ненавистным врагом, который топчет нашу священную землю. Я буду смелым, мужественным, дисциплинированным в этой борьбе. Буду сознательно выполнять приказы моих командиров. Если же я испугаюсь или изменю, пусть общее презрение народа будет мне страшным наказанием».

Дочитав присягу до конца, Кешка взял перо, расписался под присягой: Иннокентий Листопаденко. Потом Кешка подошёл к знамени, стал на колени, поцеловал край знамени.

— Теперь твоя очередь, Данила Чупринец, — сказал он.