Пятеро детей и чудище

Но уже было слишком поздно. Чудище раздулось втрое, потом выпустило воздух, съежилось, точно резиновый шар, проткнутый булавкою и, видимо, совсем изнемогло от сильного напряжения.

— Ох! — сказало оно. — Было ужасно трудно. А все-таки я сделал это. Беги же скорее домой, а то раньше чем ты вернешься, они успеют пожелать какую-нибудь глупость.

Ну конечно! Иначе и быть не могло! Роберт и сам это чувствовал. Со всех ног пустился он домой. По дороге его очень занимал вопрос, какое именно желание могло появиться у оставшихся. Они могли пожелать кроликов, или белую мышь, или шоколада, или хорошей погоды на завтра, или же — что было очень вероятно — кто-нибудь мог сказать: «Что это Роберта так долго нет, поскорее бы он возвращался!» И вот, быть может, во исполнение этого желания он, Роберт, теперь и бежит во всю мочь. И тогда весь день пропал понапрасну! Роберт начал утешать себя мыслью о том, что без него могут придумать и что-нибудь интересное. Но это ведь ужасно трудно — какое занятие может быть интересным дома, когда солнце светит так ярко, а уйти никуда нельзя?!

Роберт бежал очень быстро, но, добежав до поворота, откуда была видна крыша их домика, он вдруг широко раскрыл глаза и перешел на шаг — ведь с вытаращенными глазами бежать очень неудобно. Затем он совсем остановился: дачи больше не было. И решетка, и сад — все исчезло. А где раньше была дача, там теперь… Роберт протер глаза и взглянул снова. Так и есть! Сомнений больше не было. Кто-то из оставшихся дома, очевидно, пожелал жить в замке, и вот перед глазами Роберта стоит замок — высокий, гордый и мрачный, с башнями и зубцами, узкими окнами, глубоким рвом и подъемным мостом. А там, где был огород, появились какие-то белые штуки, вроде больших грибов.

Роберт потихоньку подвигался вперед и мало-помалу разглядел, что это были не грибы, а белые шатры, а между шатрами ходили вооруженные люди, да как много!

— Вот скверная история! — с жаром воскликнул Роберт. — Они пожелали оказаться в осажденном замке, а противное Чудище тут же их и поймало. Это как раз на него похоже. Как было бы хорошо, если бы мы никогда не встречались с этим хитрым животным!

Там, где полчаса тому назад был сад, теперь виднелся широкий крепостной ров. Из маленького окна над воротами замка кто-то махал чем-то бурым. Роберт догадался, что это был один из носовых платков Сирила, которые никогда не были белыми с тех пор, как в комоде, где они лежали, была опрокинута бутылка с фотографическим виражом.

Роберт махнул в ответ своим платком и тотчас же почувствовал, что поступил неразумно: его сигнал, по-видимому, был замечен в осаждающем войске, так как от него тут же отделились два человека в стальных шлемах и направились прямо к Роберту. На ногах у них были длинные желтые сапоги, и шли они такими большими шагами, что Роберт, вспомнив о своих коротких ногах, даже и не попытался бежать. Он знал, что его самого это не спасет, а только раздражит врагов. А потому он стоял, не двигаясь с места, и, кажется, это понравилось подходившим к нему воинам.

— Клянусь спасением души своей! — сказал один из них. — Этот бездельник не из трусливых!

Роберт был доволен, что его назвали смелым и почувствовал, что он и в самом деле стал как-то храбрее. На слово «бездельник» он не обратил внимания: он знал, что в исторических романах для юношества так часто обращаются к детям, а потому и не обиделся. Только у него появилось опасение, что он, пожалуй, плохо поймет этих воинов. По крайней мере в исторических повестях он не всегда понимал, о чем они говорили.

— Странное на нем одеяние. — сказал другой воин. — Не чужеземец ли он? Поведай, отрок, что привело тебя сюда?

Роберт понял, что это означало «скажи мальчик, зачем ты сюда пришел». И он ответил:

— Мне хотелось бы пройти домой.

— Следуй путем своим, — сказал воин, у которого сапоги были длиннее. Никто не чинит тебе препон.

— Стой, — воскликнул он озабоченно. — Сомнение обуяло меня: не принес ли ты вестей к осажденным?

— Где обитаешь ты, юный бродяга? — спросил другой воин, у которого шлем был побольше.

— Вон там, — ответил Роберт, показывая на замок, и подумал, что, пожалуй, правильнее было бы сказать «тамо».

— Га! — вмешались длинные сапоги. — Следуй за нами, малый! Надлежит привести тебя пред очи вождя нашего.

И, поймав Роберта за ухо, он повел его в стан осаждающих.