Пятеро детей и чудище

— Это грустная история, — ответило Чудище печально. — Людям пришла фантазия окружать замки рвом, и противное шумное море стало заливаться в эти рвы. Наше древнее племя, порожденное горячим первобытным солнцем, абсолютно не выносит сырости. Поэтому многие из нас стали простужаться и умирать. Так нас оставалось все меньше и меньше. Пришла, наконец, такая пора, когда люди уже не просили у нас никакой другой дичи, а только одних лишь мегатериев и ели в запас, вдвое больше, чем им хотелось: ведь, могли пройти целые недели, прежде чем удастся встретить другого Псаммиада, который исполнит просьбу.

— А вас море ни разу не мочило? — спросил Роберт.

Дрожь пробежала по телу Чудища.

— Один раз в жизни, и то лишь один кончик двенадцатого волоска на моей левой баке — это место и до сих пор дает себя знать в дурную погоду. Но и одного такого случая достаточно для меня. Высушив свою бедную левую баку, я тотчас же ушел подальше от моря и выкопал себе дом в теплом, сухом песке. Там-то я с тех пор и живу. Потом и море отсюда отступило. А теперь я вам расскажу еще кое-что.

— Будьте добры, ответьте еще на один вопрос, — сказал кто-то из детей. — А сейчас вы можете исполнять чужие желания?

— Разумеется, — отвечало Чудище. — Разве я не исполнил вашего желания несколько минут тому назад? Кто-то из вас сказал «мы желали бы с вами познакомиться», и вот — я теперь с вами беседую.

— Пожалуйста, исполните еще что-нибудь другое!

— Хорошо, но только говорите скорее — я уже устал.

Наверное, вы часто думали о том, чего бы вы пожелали, если бы кто-нибудь вдруг пообещал исполнить три ваших желания. Конечно, вы смеялись над стариком и старухой из известной немецкой сказки, которые неосторожно попросили себе у феи блюдо сосисок, и вы были уверены, что если бы вот к вам явилась добрая фея и согласилась исполнить три ваших просьбы, то уж вы-то, конечно, знали бы, чего пожелать. Дети часто обсуждали между собою этот вопрос, но вот теперь, когда представился такой редкий случай, у них все мысли из головы вылетели.

— Скорее же! — торопило их Чудище.

Но никто ничего не мог придумать.

Наконец, Антея кое-как собралась с мыслями и вспомнила, что у нее и Джейн было одно общее заветное желание, о котором они никогда не говорили мальчикам — те вряд ли одобрили бы его. Но теперь уж лучше было сказать хоть что-нибудь, чем совсем ничего. И вот Антея сказала:

— Я хочу, чтобы все мы были прекрасны, как майское утро!

Дети взглянули друг на друга, но никакой перемены не заметили. А в это время Псаммиад выпучил свои длинные глаза, как если бы начал задыхаться, и стал вдвое толще, чем раньше. Вдруг он опять заговорил:

— Боюсь, что мне это не удастся: должно быть я разучился.

Дети были страшно разочарованы.

— Ну, пожалуйста, попробуйте еще раз, — умоляли они.

— Хорошо, — отвечало им Чудище. — Дело в том, что я немножко приберег свою силу, но нужно, чтобы вы все захотели одного и того же. Если вы сговоритесь и удовольствуетесь одним общим желанием в день, то — так и быть — я буду их исполнять. С последним-то желанием вы все согласны?

— Да, о да! — сказали Джейн и Антея. Мальчики утвердительно кивнули головами.

Они не верили, что Псаммиад совершит такое чудо.

Девочек всегда легче убедить, чем мальчиков.

Чудище еще дальше вытянуло вперед свои глаза и стало все больше и больше раздуваться.

— А он от этого не заболеет? — робко спросила Антея.

— А кожа у него не лопнет? — добавила Джейн.

Все почувствовали большое облегчение, когда Чудище, раздувшееся так, что во всем австралийском проходе почти не осталось места, вдруг выпустило воздух и приняло свои обычные размеры.

— Готово! — сказало оно, тяжело дыша. — Завтра будет легче.

— Вам не очень больно это делать? — спросила Антея.

— Только в простуженной баке немного отзывается, — ответило Чудище. — Благодарю! Ты, я вижу, добрая и чувствительная девочка. Прощайте!

Оно вдруг начало быстро раскапывать песок всеми четырьмя лапами и вскоре скрылось из глаз.

Дети взглянули друг на друга и каждый из них увидел, что он находится в присутствии трех незнакомцев необыкновенной красоты. Несколько мгновений все стояли в глубоком молчании. Каждому казалось, что его братья и сестры вдруг куда-то ушли, а вместо них незаметно подкрались какие-то совсем незнакомые дети.

Антея заговорила первой.

— Простите, — сказала она, очень вежливо обращаясь к Джейн, у которой теперь были огромные голубые глаза и темные, курчавые волосы с красноватым отливом. — Вы не видели где-нибудь поблизости двух мальчиков и маленькую девочку с ними?

— Я только что хотела вас спросить о том же, — отвечала Джейн.

В это время Сирил воскликнул:

— Постой! Да ведь это же ты, Джейн! Я узнал твой разорванный передник. Ты ведь — Джейн, правда? А ты — Пантера! Вот, кстати, твой грязный платок, который ты забыла переменить, после того, как порезала палец. О-хо! Значит, желание все-таки исполнилось! Неужели и я такой же красивый, как и вы все?