Пятиборец

Морой не закончил свою речь, поскольку с портретом леди Фог-Смог начали происходить метаморфозы. Клубы тумана пришли в движение, закрыли конский круп и фигуру всадницы. Туман сгустился и водопадом потек на плиты пола тронного зала. Затем вытянулся к потолку, образовав нечто вроде столба дыма. Из него вышла дочь Круцифера в черном шелковом платье и венке из черных роз, который так был ей к лицу. Легкой поступью она приблизилась к столу, села, расправив шуршащий кринолин, на свое место и с извиняющейся улыбкой проговорила:

—Прошу простить мне опоздание, братья. Я только что из Уайтроуза. Королевство в полном нестроении, Уорвик бездействует, а людишки дрожат в ожидании нашей инвазии. Делайте выводы сами.

—Не совсем так, — с мрачным видом возразил ей Пилгрим. — Вокруг Ноулдона возводятся новые укрепления, Беверидж объявил дополнительный набор в отряды Стальных сутан. Но самое главное, Свершитель владеет духом огня. А значит, он неплохо вооружен и может действенно препятствовать нам в каждом начинании.

Это известие вызвало оживление среди гирудов. Каждому из них захотелось лично расправиться со Свершителем и стяжать лавры спасителя Империи гирудов. Поэтому они наперебой стали отговаривать императора Мороя начинать военные действия в ближайшее время.

—Надо всесторонне подготовиться, Эдвард, — подвел итоги общих настроений Пилгрим. — И потом, ты сам говорил, что бессмертие не терпит суеты, а вечность любит благостность покоя.

—Давайте послушаем, что об этом думает леди Клементина, — дипломатично произнес император.

—Не забывайте, что Дева у нас в руках, — напомнила гирудина. — Это перевешивает чашу весов в нашу пользу. Кроме того, согласно пророчеству Теофила, Свершитель может быть достаточно силен, чтобы противостоять гирудам, однако по отношению к людям он остается таким же смертным, как и сами они. Почему бы нам не использовать для уничтожения Свершителя людей, как в прошлом ангелы использовали латников Лиги Саламандры для распятия нашего творца?

Разумные доводы леди Фог-Смог произвели на императора самое благоприятное впечатление.

—Хорошо, не будем спешить, — примирительным тоном произнес он. — Пусть плод созреет и сам упадет к нашим ногам. Пока жив Свершитель, война с королевством Уайтроуз остается под вопросом. Я прошу леди Клементину заняться нашим подопечным. А теперь причастимся, братия.

Гируды встали с кубками в руках и хором произнесли свой символ веры:

—Веруем, исповедуем и учим, иже в причастии Отца нашего Круцифера обретаем вечное существование, и по завету Его творим таинство сие через устное приятие крови в воспоминание Его крестной муки, и через Него совершившегося созидания нашего во спасение Отца нашего Круцифера и всех Его эманаций, зовомых чадами Тьмы, амен...

По завершении молитвы каждый из гирудов осушил свой кубок с кровью демона-прародителя. Восьмой кубок достался Нигредо.

* * *

Увенчанный фигурой трубящего ангела позолоченный шпиц Кафедрального собора Пречистой Девы Маргариты сверкал в лучах предполуденного солнца. Мощный и величественный фасад храма с ярко выраженным вертикальным членением имел три лукообразных портала и столько же высоких, украшенных серебряными розами двустворчатых ворот. Над ними бежала галерея арок с изваяниями святых и подвижников Церкви Девы.

Согласно традиции, каждый из епископов ноулдонских старался внести свою лепту в убранство главного собора королевства. При Беверидже тимпан главного портала украсил огромный барельеф, изображавший Деву-Воительницу в рыцарских латах ипернатом шлеме, с геральдическим щитом и мечом в руке. Лицо ее оставалось таким же прекрасным, как и на других изображениях, но грозно сдвинутые брови и непреклонность черт стали свидетельством наступления тяжелых времен и возросшей угрозы со стороны Империи гирудов. В прошлом ваятели и живописцы предпочитали изображать Пречистую Маргариту в ее ипостасях проповедницы и заступницы.

Архиепископ Беверидж и капитан Гилберт Гилфорд шагали по брусчатой мостовой к паперти главного собора королевства. За ними на почтительном расстоянии следовали десять всадников в серых сутанах. Один из них вел за собой в поводу лошадь Гилфорда. Цокот копыт гулким эхом отдавался в утренней тишине.

На Великом Экзекуторе был синий плащ, лицо скрывала черная широкополая шляпа с круглым верхом. Его тонкие, унизанные перстнями пальцы нервно перебирали четки. Мысль о том, что Эндрю Брюсу и трем менее значимым сопричастникам зла удалось бежать из казематов Трибунала, приводила его в ярость.

К тому же Бевериджа неприятно поразил неожиданный для всех, а для него в особенности, конфуз капитана Гилфорда — утрата им офицерского меча. Это был подарок, на который Беверидж израсходовал целое состояние. С одной стороны, он сочувствовал Гилберту, тяжело переживавшему свое поражение, с другой — позволил вылиться накопившемуся за последние дни гневу на голову провинившегося капитана, которому, впрочем, давно покровительствовал.