Пятиконечные из созвездия Лиры

Подстилка из мха была такой мягкой, что ноги утопали в нем, а глаза разбегались от обилия красневших, голубевших, черневших вокруг ягод.

Я упал на этот богатый ковер, принялся губами срывать сочные ягоды…

Когда поднялся, увидел сидящих в стороне Нелю и Вию, у которой в руке была рамка.

Минут через десять мы все уже сидели вокруг наших контактеров.

— Мы кое-что выяснили, — тихим будничным голосом сказала Неля.

— «Ребята» предупреждают, что пик событий надо ожидать 2, 3 и 4 сентября. Так что будем готовиться. Основной контакт — 3 сентября, то есть, завтра. Ближе к вечеру у сопки Крутой, у самого снежника. Правда, присутствовать при контакте разрешено только троим — мне, Виктору и Володе Субботину. О том, что там произойдет, мы, естественно, все подробно расскажем.

— У меня же диктофон есть, — сказала Вия. — Надо сразу на пленку наговаривать то, что видишь, иначе впоследствии можно запросто все детали забыть.

Из дневника Натальи

День чудный. На вершине сопки просидели три часа.

Мы с Вией накопали каких-то растений.

Потом фотографировались.

Володя раскритиковал мою тельняшку, надел на меня свой свитер и велел на фоне гор изображать, как мы работаем.

Снимал тремя фотоаппаратами и все кричал, чтобы я не смотрела в объектив.

Народ отправился ягоды собирать, а Володя лег в кусты и начал философствовать на контактерские темы.

Я терпела, терпела, потом все-таки влезла в разговор. До этого я долго сдерживалась, боялась чего-то — то ли непонимания и, как следствие, отчуждения, то ли просто не считала себя вправе мешать людям жить так, как они находят нужным.

Однако ничего страшного не случилось — Володя даже предложил устроить вечером мини-диспут на эту горячую тему.

Погода вокруг меняется ежеминутно: то солнце, то в стороне идет дождик с градом. Подбирается к нам издали — идет занавесочка дождевая, солнышко ее просвечивает — и накрыла…

В лагерь вернулись мокрые по уши…

Народ опять контактирует напропалую — завтра у них день Большого Контакта.

Вечером Виктор, Володя и Неля отправляются в ущелье «контачить».

Ваня второй день слегка в раздрае: все бу-бу-бу — и к Татьяне цепляется.

На сопку не пошел, сказал, что отправится туда один и вечером, сам же целый день проспал. А когда я отправилась спать — ушел и где-то бегал всю ночь.

Ночью было холодно.

Снился огромный дом — пустой, так как должно было случиться землетрясение.

Все ушли, я одна брожу по комнатам и коридорам. Потом привиделась какая-то чепуха — мол, меня отправили в Новосибирск работать в каком-то подземном институте…

Я долго не мог заснуть и почему-то все время возвращался в памяти к прошедшему дню, словно искал в нем нечто такое, что для меня было крайне важным, необходимым.

Я здорово продрог.

На сопке нас застал дождь, да такой, что обратная дорога скорее была похожа на форсирование болотистой местности.

Однако самое неприятное — это спуск с вершины сопки. Мокрая трава и проплешины глинистой земли оказались пострашнее снежника.

Ноги скользили, и мы съезжали вниз метр за метром, держась, как говорится, за землю руками.

Как-то получилось, что мы все оказались разбиты на три группки, которые двигались вниз разными путями.

Виктор, нацепив на башмаки полиэтиленовые пакеты, рискованно пытался скользить по снежнику.

На середине пути он, очевидно, одумался и сошел на «берег».