Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Руцкой вспомнил. Отставной полковник Колосков — старый чекист, награжденный в свое время именным пистолетом — был советником министра госбезопасности Приднестровья Шевцова-Антюфеева. Полковник Колосков был большим специалистом по борьбе с сионизмом, сражаясь с ним так ретиво, что в итоге ему пришлось скрыться в Тирасполе. Его давно знали под фамилией Колосков, но никто не мог поручиться: настоящая это фамилия или нет.

Видимо, в Тирасполе нашли способ подслушивать телефонные переговоры 14-й армии, поскольку Руцкому сразу же стало ясно, что Колосков в курсе его разговора с Лебедем.

— Поздравляю с избранием на высокую должность, — продолжал Колосков. — У нас царит ликование, и даже Днестр готов выйти из берегов от радости.

— Не утоните, — буркнул в ответ Руцкой и бросил трубку.

Строго говоря, обнаглевшие приднестровцы позволили себе вопиющее нарушение протокола. Поздравление президенту по случаю избрания на должность обычно приносит президент, а не безвестный советник министра, пусть даже государственной безопасности. Подобная фамильярность всегда раздражает, не суля ничего хорошего в будущем. Особенно с учетом того специфического положения, в котором оказался вице-президент Руцкой. Недаром сразу после переворотов короли и президенты первым делом обычно ликвидировали своих сообщников по заговору. Но не менее часто случалось и наоборот, о чем следовало поразмыслить.

Сдержав вздох и подавив в себе раздражение, вспыхнувшее от разговора с генералом Лебедем и полковником Колосковым, Руцкой достал из кармана пачку «Мальборо», — уже вторую за последние 6 часов — вынул сигарету и закурил, жадно затягиваясь.

С Лебедем сорвалось, но зато на помощь из Тирасполя уже готов вылететь полным составом батальон «Днестр». Днестр от радости готов выйти из берегов. Двух толкований эта фраза не имела.

07:30

Министр безопасности Николай Галушко сидел в своем кабинете на Лубянке, задумчиво помешивая остывший чай в стакане с массивным подстаканником с эмблемой ВЧК-КГБ, изображающей щит и меч. Символ был весьма красноречивым. Всю свою историю возглавляемое ныне Галушко ведомство, прикрывая щитом партноменклатуру, рубило и глушило мечом собственный народ, не заметив в этой вдохновенной борьбе гибели того государства, безопасность которого это ведомство было обязано защищать.

В 1987 году, Галушко стал председателем КГБ Украины, продержавшись на столь высоком посту до самого августовского путча 1991 года.

Во время путча его лучший друг Леонид Кравчук — член Политбюро ЦК Компартии Украины, ведавший идеологией, став на волне горбачевских реформ председателем Верховного Совета Украины, — отдал приказ об аресте председателя КГБ Галушко. Кравчук стремился не отстать от Москвы, где был арестован председатель КГБ СССР Крючков. Галушко обвинили в активном соучастии в ГКЧП, что было святой правдой. Кроме того, Кравчук, в одночасье превратившийся в «самостийника», обвинил Галушко в том, что тот — «агент Москвы» и член радикальной депутатской группы «Союз».

Но, в отличие от Крючкова, которому бежать было некуда, Галушко не дал себя арестовать и сбежал в Москву. Казалось бы, по царившим тогда в Москве настроениям беглый председатель КГБ Украины должен был либо быть арестованным, либо,　в лучшем случае, отправлен в отставку и в небытие с шансами выплыть только на каком-нибудь полуфашистском митинге года через полтора.

На Лубянской площади сиротливо стоял постамент, с которого совсем недавно краном стащили «железного Феликса», накинув ему на горло петлю стального троса, а место председателя КГБ занимал «добрейший» Вадим Бакатин, публично поклявшийся очистить КГБ от всех, хоть как-то запятнанных в борьбе со свободой и демократией.

Но то ли потому, что сам Бакатин был некогда первым секретарем Кемеровского обкома КПСС и знал Галушко по совместным боям с международным сионизмом и идеологическими диверсантами, то ли по какой-то другой причине, но Галушко был снова взят в Центральный аппарат и некоторое время тихо работал в секретариате сперва у Бакатина, а затем и у Баранникова. Из секретариата он так же незаметно был переведен в заместители министра и, как «профессионал», умело вел интригу против «мента» Баранникова, стуча на него своему старому кемеровскому другу Виктору Черномырдину, а через него — президенту.

Расстроганный Ельцин, выгнав Баранникова, назначил именно Галушко исполняющим обязанности министра безопасности, хотя сам очень хотел видеть на этом посту своего очередного фаворита, Степашина — бывшего милицейского политработника, сделавшего неслыханную карьеру на волне липовой демократии, пройдя за неполных два года путь от подполковника до генерал-лейтенанта. Но Черномырдин убедил президента, что Степашин «дела еще не знает», а Галушко — профессионал.

А в глазах президента, когда эти глаза упирались в нового исполняющего обязанности министра безопасности, искрился какой-то немой вопрос, который перевести в смысловое значение можно было словами «справится или нет?»…