Пятицарствие Авесты

— В этом ты прав: наша знатнейшая молодёжь воспитана в Риме, — с горечью подтвердил Иаир.

— И в этом ваша вторая беда сегодня, потому что вся ваша знать не хочет войны с Римом.

— Но в чём же виноват наш Бог, наш Закон?

— В том, что вы рабы сказки, какую придумали сами для себя. Кто сейчас знает: фараон ли выгнал евреев из Египта, сами ли евреи покинули Египет — неизвестно. Вам же обязательно нужно утверждать и верить, что Бог раздвинул воды моря и спас ваш народ, пропустив его по сухому дну.

— Я должен повторить ещё раз: только вера спасла уаш народ во все его лихолетья.

— Вера — это хорошо, но не фанатизм. А именно он привёл вашу общину к стычке с эллинами в Кесарии и ранее, и вот сейчас, после того как обманом были перебиты солдаты римского гарнизона, многие из которых уроженцы Кесарии. Ни в Сирии, ни в Египте иудеям нет дела до местного населения, их обычаев. Они живут своими интересами, не всегда совпадающими с интересами коренных жителей. Ты же знаешь, как обстояло дело в Александрии?

— Да, там община имела большие привилегии со времён Александра Македонского.

— Вы придумали Бога, считая его единственным для всех на Земле, но между тем для него вы народ избранный, и Бог воздаст вашим врагам за ваши унижения и страдания, а при воскресении примет в царство вечное двенадцать колен Израилевых, тогда как все остальные люди будут находиться в Геенне огненной. Разве вашим соотечественникам — варварам, соседям — может понравиться, что вы так отделяетесь от них?

— Ты несправедлив, Марк!

— Извини, Иаир! Возможно, я не совсем прав, но то, что происходит сейчас, — это и моя беда. Поэтому хочется знать, в чём тут дело.

— Мне уже начало казаться, что ты ненавидишь нас, евреев.

— Ну что ты! Уже пять поколений мой род связан общей борьбой против Рима с вашими патриотами. Хотя мой прадед и пострадал от вас во времена Ионая, но позднее, после прихода римлян, боролся против них на вашей стороне.

— Ты никогда не говорил мне об этом.

— Просто не было случая.

— Что же всё-таки произошло с вашим прадедом?

Полемический задор Марка пропал, он молчал, продолжая ужин. Стало жаль софиста из-за своих жёстких доводов, к коим тот был явно не готов, и показалось вдруг, что хозяин воспользовался случаем уколоть фарисея, но вот за что — он не знал. Иаир ужинал вяло, и Марк не был в претензии, поскольку знал, что тот был умерен в еде и питье.

— Так ты не ответил, — настаивал собеседник.

— Тебе известно, что я родом из Пеллы. Точнее, из Декаполиса, так как второй родиной для меня всегда был Скифополь.

— Беф-Сан, — поправил Иаир.

— Пусть будет Беф-Сан, — согласился Марк. — Так вот, когда ваш Ионай брал Пеллу, мой прадед Леонид, естественно, защищал её. Будучи молодым — ему было всего двадцать три года — и физическим здоровым, он после взятия в плен был продан в Тире на римскую галеру. Так началось его более чем десятилетнее рабство. Позднее он стал гладиатором, ещё позднее, будучи вольноотпущенником, участвовал в восстании Спартака. После подавления восстания прадеду удалось вернуться в Сирию, в чём ему помог управляющий торговыми делами семейства в Тире.

Независимое положение Тира было большим благом для моих предков и остаётся большим благом для меня, как ты понимаешь, — отвлёкся Марк от рассказа.

Иаир кивнул согласно, внимательно его слушая.

— После возвращения на родину Леонид женился и жил спокойно до прихода римлян. Мой дед Александр, второй сын Леонида, родился в год взятия Иерусалима Помпеем.

Сирия и Иудея, завоёванные римлянами, стали провинциями империи, ненавистной прадеду. Поэтому он принял участие в борьбе последних Маккавеев, Аристовула и его сына Александра, против римлян, хотя Помпей и освободил Пеллу от иудейской зависимости. Это было началом того, что привело мою семью к вашим зилотов. Кстати сказать, это было и началом зилотов.

Рассказывая об этом, Марк вынужден был оговориться, что не всё в этой борьбе их семьи на стороне зилотов обходилось без конфликтов и разногласий, а первое из них случилось ещё при жизни Леонида, когда после военных поражений Аристовула и Александра остатки их войск отдельными отрядами нападали на римлян и сирийские поселения, разоряя их. Одним из таких отрядов командовал отец Гавлонита, Езекия. Тогда Леонид отказался участвовать в таких набегах, считая их недостойным делом, и это могло бы изменить всю дальнейшую судьбу семьи, но Ироду Первому удалось разбить отряд Езекии, а при этом погиб и сам командир отряда, что вынудило Леонида вернуться к повстанцам, с тем чтобы мстить уже Ироду за гибель друга.