Пятицветный Парагон

Обычные практики отродясь не видели такой ауры, но Мэн Хао она была отлично знакома. Он даже не сомневался, что это была молния Треволнения. "Почему она это делает? — мысленно спросил он. — Раз молния ударила уже два раза, значит, в будущем будет и третий? А может, еще больше?.." Он внезапно вспомнил слова холодца, прежде чем они с попугаем отправились отдыхать: когда-то он с попугаем помог преодолеть Треволнение одной девушке, только она в конечном итоге попытался их убить. "Только не говорите мне... что это последствие задержки Треволнения? На меня и дальше постоянно будут обрушиваться молнии?" Мэн Хао поморщился и, переведя взгляд на большеголового патриарха, холодно спросил:

— Хочешь выбрать способ, которым умрешь?

Из земли внизу выкопались свирепые лианы, они мерно раскачивались из стороны в сторону, но пока не приближались. Однако во рту на конце каждой лианы блестел ряд острых зубов, с которых капало нечто вязкое. Их красноватый оттенок, причудливая манера движения, смертоносность, а также исходящий от них запах гнили любого бы поразили до глубины души.

Большеголовый патриарх громко рассмеялся и одарил Мэн Хао презрительным взглядом. С горделивым выражением лица он поднял руку к своему лбу. Он не станет молить о пощаде. Учитывая оставленную им дорожку из трупов, большеголовый патриарх как никто другой понимал, что сегодня ему не избежать смерти. Но раз уж он скоро умрет, то напоследок громко хлопнет дверью.

Но как только его рука коснулась лба, в небе опять из ниоткуда возникла молния. В мгновение ока она оказалась в десяти метрах над Мэн Хао. Но после прошлых двух молний Мэн Хао гораздо внимательнее следил за небом. В момент начала удара он хлопнул по своей бездонной сумке и вытащил полупрозрачное воплощение души патриарха клана Ли. С кровавой маской его соединяла тончайшая нить, не давая ему сбежать, даже оказавшись снаружи. Его жизнь целиком и полностью находилась во власти Мэн Хао.

Поначалу патриарх клана Ли растерянно оглядывался, его еще ни разу не вытаскивали из заточения в такой манере. Впервые за много лет он вновь увидел небо. Но прежде, чем он успел в чувствах вздохнуть, Мэн Хао поднял его над головой. С грохотом молния угодила точно в воплощение души патриарха клана Ли. Патриарх издал душераздирающий вопль и задрожал. В этом вопле смешались боль и ярость. Его изрядно напугало, когда воплощение души чуть не раскололось. Он в панике начал делать всё от него зависящее, чтобы вновь его уплотнить. Если воплощение души рассеется, он исчезнет вместе с ним. Удар молнии быстро разогнал остатки растерянности у патриарха. Паря в воздухе, он взревел и посмотрел вниз на Мэн Хао. Если бы ненависть убивала, то Мэн Хао сейчас бы рухнул на землю замертво.

Молнии не стали ограничиваться всего тремя ударами. Буквально через пару вдохов с неба сорвался четвертый разряд. Прежде чем он достиг цели, Мэн Хао с каменным лицом подбросил над собой патриарха клана Ли. И вновь молния попала в него. Патриарх клана Ли отчаянно завопил, мысленно благодаря Небеса за то, что сделали его воплощение души таким крепким. Несмотря на свой жалкий вид, после нескончаемой пытки холодца он приобрел определенный запас прочности. После второго попадания патриарх клана Ли стал практически полностью прозрачным. Не успел он толком оправиться, а с неба обрушилась пятая молния.

Большеголовый патриарх пораженно наблюдал за происходящим. Впервые, оказавшись лицом к лицу с Мэн Хао, он не мог скрыть страха в глазах. Ему даже было немного жаль воплощение души. На своем веку он повидал немало безжалостных людей, но еще никогда ему не встречался кто-то похожий на Мэн Хао. Такие, как он, не побоятся совершить любое зло, даже если оно приведет в ярость людей и богов. "Воплощение души без того в плачевном состоянии, и он всё равно так над ним издевается, — подумал большеголовый патриарх, — интересно, чем бедная душа так ему насолила... Судя по его состоянию, еще немного, и душа полностью рассеется". Он тихо вздохнул, впечатленный жестокостью Мэн Хао. Теперь в его голове окончательно сложился образ преследователя: "Этот парень, должно быть, слишком хотел жить и действовал недостаточно решительно. Поэтому его душу похитил этот злобный юнец. Но я — не он. Моя воля крепче стали. Я не закончу жизнь так. Ведь если он захватит мою душу, я буду обречен на жизнь полную пыток и черного отчаяния". Достаточно настроившись, большеголовый патриарх уже было хотел ударить себя в лоб, как вдруг он задрожал, а его решимость угасла.