Пятнадцать лет Путина. Куда бредет Россия

Я: И ради этого вы ко мне прикатили? Вот так у вас все: вы не умеете отличить важное от пустяка. Да чего ж тут думать! Став по недоразумению президентом, человек захотел немедленно показать себя еще и умным, деятельным, любящим народ, но ничего другого не мог сообразить, как только передвинуть стрелку и перешерстить пояса времени. То, что это малограмотная дурь и ничего больше, понятно было сразу всем. Об этом свидетельствует и нынешнее единогласное отвержение Думой этой дури. Но тут встает другой вопрос: страна стонала четыре года! И Путин, все так же не желая сдавать на посмешище своего, четыре года мямлил что-то невразумительное. И ведь какое тупоумное упрямство! Уже сейчас была попытка создать какую-то еще комиссию под председательством сионского мудреца Дворковича «для изучения проблемы». Слава Богу, провалили.

П: Но это же было не личное решение, а правительственное.

Я: За долгие годы Путин сумел сделать так, что все в стране зависит от него лично. Феодальный способ управления. А все подобранные им члены кабинета ни на что самостоятельное не способны, никто из них не имеет лица и не может словцо сказать без разрешения гаранта или не зная его точку зрения. В самом деле, ведь за все долгие годы его пустопорожнего демократического владычества нельзя вспомнить ни одного случая, чтобы кто-то из этой публики не согласился с ним, возразил или задал хотя бы такой невинный вопрос: «Владимир Владимирович, амфоры, которые вам посчастливилось достать со дна морского, действительно времен Александра Македонского или их слепил для вас Жириновский?». Куда там! Картина всегда одна и та же: он входит — они, как гимназистки при появлении классной дамы, вскакивают, он вещает — они, как неучи на уроках ликбеза, навострив уши, хорошо натренированные для лапши, внимают.

Вы читали воспоминания маршала Жукова?

П: Кажется, читал и, кажется, три раза.

Я: Жуков рассказывает, как работала Ставка. Стиль был деловой, свое мнение могли высказать все. А Сталин вовсе не был человеком, которому нельзя было задавать острые вопросы и спорить с ним. И это в высшем органе военного руководства в труднейшее военное время! Помните, как Рокоссовский трижды отстаивал и отстоял план операции «Багратион», который Сталин дважды отвергал?.. А эти? Вот пришли Путин и Собянин на место снесенной гостиницы «Россия» (ломать — не строить). Гарант окинул вещим взором голое пространство и рек: «Здесь будет скверик заложен!». И Собянин тут же: «Да-да. Ничего лучше сквера нельзя придумать». Заметано, решено. В другой раз вызвал Собянина Медведев: «Есть желание увеличить территорию Москвы в два с половиной раза. Через две недели представьте мне план». В два с половиной! Через две недели! Собянин должен был послать его куда Макар телят не гонял, ибо такие вопросы требуют раздумий, совещаний, прикидок, опросов, опять раздумий… А он? «Да-да. Ничего лучше быть не может». И ровно через две недели приволок план, как столицу выпятить кишкой аж до Калужской области. А что дальше?

П: Вы против?

Я: Я не против расширения столицы. Я прежде всего против такого стиля работы. Жуков писал, что Сталин умел слушать, когда ему докладывали со знанием дела. А эти, сами не имея ни единой пяди во лбу, двадцать пять лет слушают не таких, как Рокоссовский, который докладывал со знанием дела, а таких, как невежда Гайдар, наглец Чубайс, недоумок Левитин, да американцев… И вот настало время расплаты за 25 лет вранья, тупоумия, невежества и ненависти к русскому народу…. И никто его не защитит. Вся эта орава во главе с Медведевым, Нарышкиным, Шойгу, Лавровым, Чайкой расточится в мгновение ока.

П: Вы радикал.

Я: Сейчас на нашем телевидении, дошедшем в своей толерантности-галантности до опупения, радикалами именуют киевских бандитов, а убийц, если они орудуют огнестрельным оружием, — стрелками. И додумались до того, что принялись защищать какую-то воинскую часть украинской армии, которая принимала участие в погроме Славянска, а ее личному составу Киев почему-то не выплачивает гривны, которые полагаются за это кровавое дело.

П: Не может быть!

Я: Да почему же? Если сам президент выражает тревогу за состояние украинской экономики и старается ей помочь. Вы подумайте только: они истребляют русских людей, а он обеспокоен, он старается, он снижает цену, ему не спится. Неужели Бжезинский был прав: Россия будет похоронена за счет России? Можно себе представить, чтобы, допустим, в 1943 году кто-то у нас тревожился о состоянии промышленности Германии и старался бы ей помочь?

П: Все очень сложно, трудно… Вот Газпром воюет с Украиной за цену на газ…