Пятнадцать ножевых 2 (СИ)

Зачетная неделя промелькнула — не успел заметить. Сдавал всегда первым, чтобы побыстрее освободится и успеть поделать всякие дела. Тем не менее, институт крови попил. Причем необычным образом. Пропал Давид. С этими марафонскими забегами между кафедрами быстро перестаешь понимать, кого и когда ты видел. Выяснилось, что он не получил зачет на военной кафедре. И еще где-то, тут сведения не совпадали. А за «хвостовкой» в деканат не пошел. Значит, все экзамены под угрозой — допуска нет. Подался к нему на съемную квартиру и застал картину маслом — товарищ впал в депрессию. Открыл мне дверь, но сразу лег на кровать, накрылся одеялом. А у самого — как у той «бомжихи» с выезда — грязно, тараканы чуть не пешком ходят.

— Что случилось? Мне Серафима весь мозг маленькой ложкой выела — помоги Давиду, помоги Давиду... А чем? Никто ничего не говорит, тайны мадридского двора...

— Нет никаких тайн, — буркнул парень. — Сессию я завалил. У меня два хвоста плюс военка, к экзаменам не допустят.

Вот это номер.

— Ну ладно, преподу по психиатрии ты с рыбками насолил. Тут все понятно. А еще кто?

— На гинекологии тоже конфликт, Гришечкин меня валил. На «войну» я опоздал... За «хвостовкой» не пошел...

Вот же раздолбай!

— Родители узнают — отец убьет — Давид сел в кровати, закрыл лицо руками. — Позор на весь Сухуми.... Ашхацаву выгнали из института!

Я покивал, задумался. И как тут можно помочь?

— Еще и в армию загребут... — Давид пошарил под кроватью, достал початую бутылку с вином.

— Отдай! Я сказал: отдай! — я вырвал бухло из рук парня, сходил, вылил его в раковину на кухне. Вернувшись, сел за стол, поставил рядом второй стул.

— Иди сюда, будем тебя спасать.

— Все бесполезно, — Ашхацава махнул рукой. — Меня отчислят.

— Давай поборемся, есть идея.

Давид сел рядом, я дал ему лист бумаги, ручку.

— Так, пиши первое заявление. На имя декана. Там мол и так, из-за личных неприязненных взаимоотношений, такие-то преподаватели отказываются объективно оценить мои знания, прошу назначить пересдачу в составе комиссии, пропусков занятий без уважительных причин не имею, текущая успеваемость хорошая.

Парень удивленно на меня посмотрел, но заявление написал.

— Поставь дату, распишись. И сделай копию.

— Зачем?

— Пиши!

Давид написал.

— Теперь еще одно заявление. На имя проректора. Декан Бажанов из-за неприязненных личных взаимоотношений отказывает назначить мне пересдачу зачетов. Прошу разобраться в вопросе и восстановить учебный процесс.

— Написал? Тоже копию давай.

Парень пожал плечами.

— Подотрутся они этими бумажками.... Ну ладно, вот тебе копия.

— Не подотрутся. Пиши в прокуратуру. На лечебном факультете Первого ММИ имени Сеченова за сдачу зачетов вымогают взятки. Прошу разобраться в вопросе и восстановить социалистическую законность.

— Я не буду это писать! — Давид помотал головой — За такое прилетит.

— Не прилетит! Возьмем декана на слабо.

— Бажанова?

— Или его, или проректора. Побоятся связываться. Ты главное, когда будешь копии подписывать, что мол «ознакомлен» — держи другие заявления в руках и ненароком покажи их.

— Да им пофиг...

— Это мне пофиг. Делай как я говорю! Теперь пиши заявление в ЦК КПСС...

Вот тут-то Давида по-настоящему проняло.

— После такого мне хана!

— В армию хочешь? Ну ладно, тебе жить. В Афгане бери дубленки с вышивкой. Хорошо в Союзе идут...

— Каком Афгане?! — Давид запаниковал.

— Ну страна такая, на юге. Мы в ней воюем с пакистанцами, пешаварами всякими... Загоришь, подкачаешься, бегая с автоматом и в бронике по горам... Сделают там из тебя настоящего мужика! Конечно, если жив останешься.

Парень вытащил чистый лист бумаги из пачки, спросил:

— Что писать в ЦК?

Глава 5

Не то что я перестал даже вспоминать про труп чекиста — прекрасно понимал, что не отстанут. Особенно в таком деле. Этим уже вроде должна Генеральная прокуратура заниматься, но от этого легче не становится. Так что ждал.

Утром двадцатого меня встречали с экзамена прямо как туза какого-то: «копейка» защитного цвета стояла у крыльца института. Ясное дело, я на нее внимания не обратил, мало ли какие машины тут стоят с утра пораньше. На тротуар не выезжают, как при развитом капитализме, и ладно. К тому же я был занят: оборонял остатки своего головного мозга от поедания. Нет, ну на кой ляд мне после экзамена выяснять отношения с Шишкиной? Сказал же, времени нет на гулянки — работа и учеба. Нет же — стандартные женские обвинения и требования.

Я проводил взглядом счастливых студентов, не имеющих подобных проблем и вновь повернулся к Лизе.

— Слушай, давай уже после экзаменов. Обещаю, все будет по высшему разряду.

— Кстати, а где ты был позавчера?

— На работе, а что?

— Блин, не посчитала твои дежурства. Заехала к тебе, а там этот орангутан Давид открывает в одних трусах, глазенки трет. И не признается, где тебя найти.

— Учится человек.