Пятнадцать ножевых 2 (СИ)

— Не отпущу. На тебе дубленка, которая стоит больше двухсот рублей. Тебе родаки на квартиру съемную в Москве засылают. Не в Сухуми! И ты еще тут выделываешься?? Мандарины у абхазов дешево скупают? А сколько Союз в Грузию вложил?? Все эти пансионаты, железные дороги, аэропорты… Ты эти деньги посчитал?

Давид покраснел, зло посмотрел на меня.

— Ты не путай нас с грузинами!

— Я то не путаю, но и ты тоже не борзей..

Я отпустил Ашхацаву, даже поправил его воротник. Он отпихнул меня, нажал кнопку лифта.

— Гад ты.

— Я гад. А ты бери "Челюсти". И "Греческую смоковницу" на сладкое.

Давид мигом переключился на кино. Начал расспрашивать меня про голливудские фильмы, но тут пришел лифт.

— Все, беги, а то останемся без кинА.

Давид убежал за кассетой, а я вернулся в квартиру. Там меня уже ждала Лиза с надутыми губками:

— Я думала, мы этот вечер проведем вместе…

— А мы и проведем!

* * *

— Как же надоел этот снег! Валит и валит.

Томилина с трудом, проваливаясь в натоптанной в сугробе дорожке, дошла до РАФика. Взяла у меня укладку, поставила ее в салон.

— А ты лучше думай, что это не снег, а пушистый дождь.

Пока Лена смеялась над немудреной шуткой, я думал вовсе не о снеге. А о половине курса пятого курса Сеченки, что завалилась ко мне в гости без приглашения. Давид позвонил Серафиме, позвал ее смотреть Эммануэль — Смоковницу достать не удалось — девушка мигом растрезвонила однокурсникам. И народ потянулся. “О, Пан, с новосельем!”, “Привет, мы на минутку, Дава сказал, у вас эротику показывают…”. И ведь не выставишь прочь — не поймут. Тут же и довольная Лиза мигом услала Ашхацаву к такстистам за спиртным, даже сумела сделать какие-то простенькие коктейли.

Челюсти народ смотрел в полном молчании, вздрагивая и переглядываясь. В Союзе фильмов ужасов не снимали, так что для многих это был натуральный шок. А когда Давид поставил Эммануэль мне уже пора было идти на смену. Идти и думать, во что превратят хату однокурсники и настучат ли соседи ментам. Классная перспектива, правда? Особенно если учесть обыкновение милиции вырубать свет в доме, чтобы кассету с эротикой нельзя было вытащить из видика. 228-я статья УК СССР. Изготовление и распространение порнографии. Три года за решеткой. И поди объясни народным заседателям, что Эммануэль — это эротика, а не порнография. Не поймут.

— Что ты такой нервный сегодня? — Томилина залезла в машину, обернулась ко мне.

— Да вон погода какая плохая. Низкое давление, сейчас к бабке не ходи — сердечники всякие попрут.

— Сам уже учил меня не нервничать насчет пациентов. Думай о хорошем. У тебя же завтра отпуск начинается. Может сходим куда-нибудь? В театр, на вернисажи… В Манеже открылась художественная выставка.

И что отвечать Томилиной? Мол, Шишкина устроит мне обещанную персональную выставку французского нижнего белья на горнолыжной базе в Домбае?

— Лен, мне бы домой смотаться, дела всякие поделать.

— Ах, раз так…

Подруга обиделась, надула губки.

Пришел первый вызов, причем срочный. Харченко врубил люстру, вжал педаль газа в пол. Рафик крутило и мотало на заснеженной улице, да так, что Лена испугалась, попросила ехать осторожнее: И зря. Водитель опять начал “петросянить”:

— Слушайте анекдот новый. Случилось ДТП. Столкнулись на перекрестке легковушка и грузовик…

— Миша! Заткнись, ради бога… — я попытался прекратить этот поток сортирного юмора. — Без тебя тошно.

— Ты дослушай! ГАИшник спрашивает у водителя легковой:

— О чем вы думали когда ехали на желтый свет светофора?

— Думал что проскочу.

У водилы грузовика:

— А вы о чем думали когда ехали на желтый?

— А хрен он проскочит.

В этот момент Харченко выкрутил руль и на красный свет светофора выскочил на перпендикулярную улицу. Мы увидели фары самосвала, дружно с Леной заорали:

— Тормози!

Глава 8

Хорошие поезда в Советском Союзе были, качество на высоте. Как сделали купейный вагон во времена постройки Магнитки, так до сих пор и ездит. А может, от проклятого царизма еще остался. Древний, короче, транспорт достался нам. Наверное, из музея уже много раз справлялись. Но мы не жалуемся — из окна не дует, и то слава богу. Чай в стаканах, потихонечку дребезжащих в ностальгических подстаканниках, рафинад по два кусочка в упаковочке. Пачка «Юбилейного» печеньица, которую Лиза успела ополовинить в одно лицо, пока я ходил договариваться о заварке без соды. Красота, да и только.

Это если на меня смотреть в профиль, чтобы левую сторону лица не замечать. А то там во всю щеку заживающая ссадина и начавший потихонечку бледнеть синяк. Памятный знак, что ни говори. Еще на плече есть. И на бедре. Но это под одеждой не видно. Спать, правда, пока предпочитаю на неповрежденном боку.