Пятнадцать ножевых. Том 2

Дальше нашел вену, уколол что положено. Сидел, давление мерил, да смотрел на сыпь, потихоньку расползавшуюся по бедрам, пытаясь угадать, в каком месте они сольются. Почти час сидеть пришлось. Потому что подлые спецы решили дождаться пересменки и ко мне прикатила уже новая смена. А может, и вправду заняты были. Главное, парня сдал живого и без ухудшения.

На станцию вернулись без приключений. Просто они нас ждали уже там.

Не успели мы подняться на второй этаж, как в коридор из своего кабинета выскочила старшая фельдшерица.

— Не задерживаемся, голубчики, ко мне проходим!

Пошли, чего отказываться, когда начальство зовет? Галя уже подготовилась к нашему приезду, спасибо, не стала мурыжить.

— Значит так. Мазочки сейчас сдаем, до получения результата сидим дома и никуда не шастаем. Понял, Харченко? — сделала она страшные глаза.

— На меня чего переть, Галя? — возмутился водила. — Как сказали, так и сделаем, не впервой.

— Что на тебя переть?! — понесла фельдшерица. — Да ты чуть всю подстанцию не подвел своим диваном! Ароныч третий день сам не свой ходит. Где твоя социалистическая сознательность? Пропил уже?

— Да я просто теще хотел помочь… — Харченко опустил глаза, вздохнул.

— А твои коллеги? Вон, Елене Александровне чуть выговор не объявили! Андрей характеристику из-за тебя получить не может…

— Что за характеристика? — удивилась Томилина.

— Я тебе потом объясню. А когда анализы будут готовы? — задал я главный вопрос. — На работу как?

— Могут второго, а могут и третьего, — посчитала в уме старшая. — Я сообщу, если второго не будет, тогда на работу третьего не выходим. Принимаем антибиотики пенициллиновой группы для профилактики. Доктор тебе сейчас расскажет, какие и как, — предварила она вопрос водителя, уже открывшего рот. — А ты, Панов, у нас в общежитии живешь? Вещички собираешь, сейчас в инфекционную больницу отправляешься. На обсервацию.

— До свидания, Галина Васильевна, — сказал я, вставая. — Спасибо за предложение, но нет.

— Панов! — крикнула Галя. — Куда лыжи навострил? Сказано — в больницу, собрался и поехал! Это требование санэпидстанции! Иначе — штраф. И прочие неприятности. Оно тебе надо?

— Листик бумаги у вас можно попросить? — я опять сел к столу и достал из нагрудного кармана халата ручку. — Ага, вот спасибо.

— Ты что там пишешь, Панов? — не выдержала Галя через несколько секунд.

— Заявление, что еще? Заведующего инициалы можно написать, или полностью?

— Инициалы, — выдохнула она устало. — Стоп! Какое заявление? Ты что?! — выхватила она у меня бумагу. — Совсем уже озвезденели! До хрена тут умников развелось! Пизжиков давно не получали?!

— Галина Васильевна, — подала голос Томилина, до сих пор молча наблюдавшая, как меня пытаются отправить в застенки. — Ну напишите, что он у меня дома на обсервации будет. Так же можно?

— Ну-у-у-у… наверное, да.

— Вот и хорошо, — взяла меня за локоть Лена. — Мы тогда пойдем. С Новым годом вас!

— И вас туда же, — пробормотала Галя нам вдогонку.

* * *

Как-то я совсем сплоховал. Могли бы наверняка в больничку отправить. А что, воздушно-капельная инфекция, опасность для окружающих. А у меня второго финальная фиброгастроскопия. Не время сейчас по инфекционным стационарам шастать. А свободы сейчас никакой нет. Возьмут под белы руки и отволокут. Имеют право. Вон, у кожвендиспансеров есть патронажная служба, в которую обычно ментов в отставке набирают. Так как время суровое, то каждый случай вензаболевания подлежит госпитализации и расследованию. Выявляют все контакты. Без исключения! Кто, с кем, когда, в какой позе… Я, признаться, охренел в свое время, когда нам рассказали про двадцать с лишним половых партнеров сифилитика, которых выявили, обследовали и вылечили в трех республиках! А тут студентишка какой-то — закрыть и пенициллином залить. Изнутри и снаружи.

Пока я думал, засунув одну ногу в штанину, в пустой фельдшерской, пришла Томилина. Ого, а бодрость всю она растратила у Гали. Еще немного, и придется слезы вытирать.

— Ты что, Лен?

— Я вот думаю, а вдруг я заразилась? Бессимптомно. Может ведь быть такое?

— Да.

— Значит, и родители от меня… возможно?

— Наверное.

Ну всё, полились слезы. Как гласит старая еврейская мудрость, незачем переживать по поводу того, чего нельзя изменить. Но мы ведь можем?

— Андрей, мне страшно!

— Страшно, когда уже умер и успокоился, а доктор жах тебя током — и опять на работу к девяти.

— Все тебе шуточки!

— Хватит рыдать. Звони родителям, что будешь у меня. Объясни ситуацию. Если надо, я за вещами поеду.