Пятнадцать ножевых. Том 3

Когда приехали менты, вызванные по нашей просьбе, прошло двадцать две минуты. Мы остановили реанимацию ввиду неэффективности, не дотянув до положенных тридцати минут. Но это мы знали время начала, а не эксперты. Да и незачем было ее мучить. На ЭКГ с самого начала была асистолия, тут никакая стрельба дефибриллятором не помогла бы, даже будь он у нас. Наоборот, если так хоть теоретический шанс есть, то после начального разряда в сто пятьдесят джоулей — вообще ноль. Хорошо, водитель помогал, я смог уколоть атропин с адреналином под язык. Толку, правда, никакого, но хоть что-то сделали.

Стражи порядка разогнали любопытных стандартным вопросом о свидетелях. Остался старичок с палочкой и та самая женщина, что бросалась под колеса нашего РАФика. Сержант открыл сумочку и достал паспорт. «Котик Ирина Андреевна, шестьдесят третьего года», — пробормотал он, записывая данные. Итить же... Восемнадцать лет! Болела, может? Или добила себя диетами?

Следующим он выудил пропуск на работу. Государственный Большой театр. Балерина. Жаль девчонку. Всю жизнь с раннего детства вкалывала у станка, рвала связки и разбивала ступни на пуантах. Крутила фуэте и мечтала выйти из кордебалета. Отказывала себе в еде и ходила на бесконечные репетиции. И всё напрасно.

— Собирайте вещи, Андрей, поедем, — вырвал меня из задумчивости Геворкян.

* * *

— Я, я... объяснить хочу!

Стоило мне добраться до фойе кремлевской скорой, как я нос к носу столкнулся с... растрепанным Игорем Андроповым. В больничном халате, с газетой в руках.

— Вы что, сбежали из наркологии? — обалдел я.

— Я? Нет, конечно, — глаза сына председателя КГБ бегали, будто он ищет только что потерянную шпаргалку с подсказками для разговора. — Отпросился. Тут же в соседнем корпусе.

— Ну раз отпросились...

Я направился в пустой буфет, попросил себе и Андропову чая. В наличии были свежие плюшки с корицей — взяли и их.

— Ну так что вы там хотели объяснить? И почему мне?

— Тебя очень Цинев хвалил отцу. Говорит, что ты новая всходящая звезда нашей медицины.

Я посмотрел на первую полосу «Правды», державный бровеносец получил какую-то очередную цацку на широкую грудь. «50 лет в партии» или «Первый август в этом году». Что-то типа того.

— Не знаю, насчет звезды, но судя по румянцу — прокапали мы вас хорошо.

— Именно. У меня такое первый раз! Обычно выход из запоя очень тяжелый, мучительный. А тут как огурчик.

— Никаких секретных методик! — я поднял руки в защитном жесте — Обычные препараты, ничего сверхъестественного.

— ... я будто проваливаюсь туда, в синеву, — Андропов был на своей волне и меня не слушал. — Обычный человек, обычная жизнь. Хожу в министерство, работаю. А потом бац, меня нет! Раньше гудеж имел какую-то предысторию. Повысили по службе — папу все боятся, меня быстро двигают вверх в центральном аппарате МИДа, ушла девушка или бросил ее, праздники или просто пошло что-то не так... естественно всегда все решает и помогает литр водки, другие мысли не приходили в голову никогда. Последние четыре года все по другому, женился, меня любят, я взаимно, с работой все гладко. Но...стабильно раза два в год, когда все прекрасно, я улетаю в запой недели на две, а то и больше. Уезжаю из дома на старую квартиру родителей, покупаю все с запасом, чтобы меньше выходить на улицу, закрываюсь и пью один. Помню только первый день, дальше это похоже на самоубийство, потому что цель одна: скорее вырубиться и не думать, не вспоминать. Где-то читал есть такая стадия алкоголизма или это отдельное заболевание — дипсомания, симптомы схожи. Без причин слетаешь, потом так же вылетаешь. Живу, работаю дальше год или пол года и даже не думаю об алкоголе, пусть даже рядом кто-то бухает, но я знаю что-то со мной произойдет в определенный момент, что-то щелкнет, а узнаю я об этом только в тот первый день который помню...

Игорь говорил быстро, сбивчиво, будто пытаясь что-то до меня донести. Важное. Но в откровениях алкоголиков нет ничего важного. Вся их болезнь развивается по скучному стандарту. Будто в СССР есть ГОСТ «алкоголизм».

— В этот раз была новая домохозяйка. Она испугалась, вызвала сразу вас... — Андропов на автомате выдул горячий чай, даже не заметил. Может, крикнуть санитаров? Что-то он перевозбужденный какой-то — У меня просто нет силы воли завязать. Так мне отец сказал. Я слабак.

— Он говорил это в сердцах! — резко произнес я. Надо этот поток бреда заканчивать. — Вы поймите! На тему алкоголизма написаны тысячи научных статей, куча народа защитила диссертации. Придуманы всякие лекарства, «торпеды». А воз и ныне там. Не умеют массово лечить это заболевание. Знаете, какая доля ремиссии у алкоголиков? Всего пятнадцать процентов могут завязать навсегда. И дело даже не в силе воли. Алкоголь ломает людей медленно, но верно. Так, как не снилось ни одному наркотику. Обычные люди не понимают, насколько сильно этиловый спирт встраивается в биохимию мозга. Только и могут, что продолжают говорить: «У тебя нет силы воли!», «Ты тряпка».