Пятнадцать рассказов

Стекпул сделал паузу, прежде чем ответить.

— Она ударила его в 10.24 земного времени, что равняется 10.20 плюс около 36 секунд времени на Марсе, или времени Джека, 9.59 времени Нептуна или 156.5 времени Сириуса. Вселенная велика! Вы ничего не поймете из этого, пока будете смешивать два понятия: событие и время. Кстати, не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Оставим в покое цифры, — сказала Жанет, возобновляя атаку. — Как ты можешь говорить, что это не было случайностью? Может, считаешь, что я ранила мужа сознательно? Из твоих слов следует, что я была бессильна с момента, когда увидела его через окно.

— Не будем говорить о цифрах… — согласился он. — Именно в этом заключается твоя вина. Ты видела через окно результат своего поступка, и тогда было неизбежно, что ты должна его совершить, поскольку фактически он уже совершен.

Дуновение времени

— Не понимаю! — Она сжала руками лоб, с благодарностью приняв сигарету от свекрови, но лишь пожав плечами в ответ на ее сочувственные слова:

— Не старайся этого понять, дорогая.

— Допустим, что, видя кровь, текущую у Джека из носа, я взглянула бы на часы и подумала: «Сейчас 10.20 или сколько там было, и он, возможно, страдает от моего неожиданного вторжения, так что лучше не входить», и действительно бы не вошла. Разве при этом его нос каким-то чудом вылечился бы?

— Разумеется, нет. У тебя механический подход к миру. Старайся смотреть на вещи с позиции разума, постарайся жить в наше время! Ты не могла бы подумать того, что минуту назад сказала, поскольку это не в твоем обычае, так же как не в твоем обычае постоянно пользоваться часами, и ты, как правило, не обращаешь внимания на цифры. Нет, я не хочу тебя обидеть, все это типично женское и по-своему привлекательно. Я только хочу сказать, что если бы ты была человеком, который перед тем как заглянуть в окно думает: «Независимо от того, в каком состоянии я увижу мужа, нужно помнить, что он ушел вперед на 3,3077 минуты», ты могла бы спокойно заглянуть и увидела бы его целым и невредимым и не ворвалась бы без памяти в комнату.

Жанет затянулась сигаретой, ошеломленная и задетая за живое.

— По-твоему, я представляю угрозу для собственного мужа?

— Это сказала ты, а не я.

— Боже, как я ненавижу мужчин! Вы так дьявольски логичны, так довольны собой!

Стекпул допил виски, поставил бокал на стол и склонился над женщиной.

— Ты сейчас не в себе, — сказал он.

— Конечно, не в себе! А чего бы ты хотел?

Больше всего ей хотелось расплакаться или дать ему пощечину, однако она справилась с собой и повернулась к матери Джека, которая осторожно взяла ее за руку.

— Дорогая, лучше всего съезди к детям и останься с ними на уикэнд. Вернешься, когда захочешь. О Джеке не беспокойся, я о нем позабочусь — если ему вообще нужна моя забота.

Жанет оглядела комнату.

— Поеду. Пойду уложу вещи. Дети обрадуются моему приезду, — Проходя мимо Стекпула, она с горечью добавила: — По крайней мере, их не волнует локальное время на Сириусе.

— Возможно, наступит день, — невозмутимо ответил Стекпул, — когда это будет их волновать.

События, дети, будущее

Чэд Оливер Почти люди

Буря разразилась внезапно. Огромное красное солнце Поллукса исчезло. Голубое небо потемнело. Плотная стена бурлящих черных туч налетела на вертолет, словно огромный металлический кулак ударил по аппарату. Ветер швырял струи дождя, они градом стучали по обзорным стеклам кабины. Зигзагообразные извивы слепящих молний, оглушительные раскаты грома. Такие бури не были необычными. В исследовательских отчетах они упоминались очень часто, но тихоходный вертолет-разведчик был маленьким и не мог противостоять напору ветра. Ветер смял его и понес, как ураган уносит палые листья.

Трое людей в кабине не привязались ремнями. Они вели наблюдение за лесом, целиком положившись на автопилота. Никто не заметил приближения бури. И когда она настигла вертолет, их вышвырнуло из сидений.

— Проклятье! — с трудом выдохнул Эльстон Лэйн. Он на четвереньках прополз по вздыбившемуся полу кабины и забрался в кресло пилота, — Что же это? Налетели на горный пик?

Энтони Моралес, пытаясь удержаться па ногах, вцепился в штурманский столик.

— Что бы там ни было, — произнес он, — только не включай двигатели.

Роджер Пеннок, биолог, во весь рост растянулся па полу кабины. Он не потерял сознания, но похоже, его здорово оглушило. Тони Моралес пытался его поднять.

Эльстон Лэйн сражался с рычагами управления. Он хотел вывести вертолет из урагана, что было равносильно танцу с солидным грузом свинца на спине. Лэйн был рослый мужчина крепкого сложения, но вся его сила здесь помочь ни могла. Ветер с воем швырял маленький аппарат. Лэйн видел перед собой только кромешную тьму, прорезаемую вспышками молний. Ливень сплошным потоком заливал обзорное стекло, раскаты грома звучали как удары чудовищного хлыста.

Эльстон почувствовал, что вертолет теряет управление. Высота быстро падала. Эльстон попробовал запустить винты — они не работали.

— Тони, — позвал он громко и отчетливо, стараясь не сорваться на крик, — Роджер может связаться с базой по радио?