Пятнадцать суток за сундук мертвеца

Клавдия с состраданием посмотрела на меня. Так здоровые люди смотрят на тихих сумасшедших.

—    Очень умно, Афоня. А как мы оказались в его машине? Угнали, выходит?

—    Почему это сразу угнали? Мы решили, что покойнику не место в парке — там все же и дети гуляют, и старички нервные... Тогда мы перенесли Гену в его же машину и поехали... в милицию, конечно! Ну, как?

Клавдия покрутила пальцем у виска и заметила:

—    Нужно было еще в парке ментов вызывать, а самим сматываться! Ты же сама сказала, что мы будем первейшими подозреваемыми. А я, дура дурой, тебя послушала. Теперь мы увязли по уши. Так что давай, крепче за шоферку держись, баран...

В словах Клюквиной было рациональное зерно — сматываться, конечно, нужно было сразу. Еще вопрос, нашли бы нас или нет. И кто, спрашивается, меня за язык тянул?! Сейчас вот расплачиваюсь за собственную глупость. Ужасно хотелось зареветь, но я запретила себе это делать, все же за рулем.

Остаток пути прошел в гробовом молчании. Клавдия пялилась в окно, Гена... ну, с Геной понятно, а я печально вздыхала. Наконец, мы въехали в какой-то тихий дворик.

—    Выхино, — объявила я. — Выходим?

Клавка молчала. Я внимательно наблюдала за

сестрой. В ее глазах мелькали то обрывки мыслей, то легкая паника, то отчаянная решимость. Клюквина явно страдала.

—    Афоня, мы его прямо здесь бросим? — жалобно спросила она.

—    Нет, мы его к себе домой заберем!

—    Жалко-то как парня! Молодой ведь совсем. А симпатии-ичный... И не пожил, считай, совсем! Только-только любовь свою встретил, — тонень-ким голоском запричитала Клавдия, косясь на меня.

Я сурово хмурилась и молчала, хотя в глубине души испытывала похожие чувства.

—    Родным бы сообщить надо... — неопределенно заметила сестрица.

Тут уж мое терпение лопнуло.

—    Точно. И некролог в газету. А рядом заметочку про нас: «Так поступают настоящие пионеры!» Клава! — воскликнула я, заметив, что сестра готова разреветься. — Мы не знаем ни его фамилии, ни его адреса... Мы вообще ничего о нем не знаем!

—    Знаем!!! Я знаю номер его мобильника.

-Ну?

—    Вот тебе и ну! По номеру нам все расскажут! — Клюквина радостно улыбнулась.

—    Ага, — хмыкнула я. — Только представиться не забудь. Мол, я, Клава Клюквина, нашла, понимаете ли, труп и хочу вернуть его безутешным родственникам... Вы не подскажете мне адрес покойного?

Клавка нахохлилась и замолчала. А я внезапно испытала приступ небывалого человеколюбия, погладила ее по голове и, ругая себя распоследними словами, примирительно произнесла:

—    Ладно, Клавочка, попробуем что-нибудь придумать. Давай номер жениха.

Клюквина торопливо продиктовала номер и уставилась на меня в ожидании чуда. Я достала свой сотовый телефон и потыкала в кнопочки.

—    Слушаю вас, — отозвался приятный мужской голос. Такие еще называют бархатными.

—    Александр Михайлович? Здравствуйте! — вежливо поздоровалась я. — Афанасия Сергеевна беспокоит...

—    A-а, здравствуйте, здравствуйте, Афанасия Сергеевна, рад вас слышать! Что-нибудь случилось?

—    Нет, то есть да... — я не знала, что говорить, поэтому замолчала.

Молчал и мой собеседник. Пауза затягивалась.

—    Кхм... Афанасия Сергеевна, вы еще здесь?

—    Да, да, здесь... — эхом откликнулась я

—    Я могу быть вам чем-нибудь полезен? — поинтересовался Александр Михайлович.

—    Можете. Понимаете, мы с сестрой сегодня гуляли в парке...

При этих словах глаза у Клюквиной округлились от ужаса, но я сделала предупреждающий жест рукой и продолжала:

—    ...и нашли там мобильный телефон. Вещь дорогая, ее владелец, наверное, переживает. Мы хотим вернуть телефон хозяину, но не знаем его адреса. Вы не могли бы нам помочь?

—    Каким же образом?

—    Мы позвонили с найденного телефона на мой, а у меня определитель. Так что номер мы знаем. По номеру ведь можно узнать адрес клиента, то есть, я хотела сказать, абонента?

—    В принципе, да... — Александр Михайлович, судя по всему, задумался. — Вот что. Вы, Афанасия Сергеевна, продиктуйте номер и перезвоните мне через полчасика. Посмотрим, что можно сделать. Хорошо?

—    Да, конечно. Спасибо большое.

—    Да пока не за что, — он положил трубку.

На улице темнело.

—    Осень, — поставила я в известность Клавку.

Она согласилась и спросила:

—    Ты кому звонила?

—    A-а... Это брат Нинки, англичанки нашей. Он работает в системе МВД.

—    Кем? — не унималась сестрица.

—    Не помню. Он что-то говорил, но мне это как-то без надобности.

—    Глупая ты, Афоня! Таких людей беречь надо, холить и лелеять. Сама знаешь, у нас в государстве от сумы да от тюрьмы... Симпатичный?

—    Кто? — не поняла я, так как мыслями была далеко.

—    Мент в пальто! — огрызнулась Клавдия. — Этот Александр Михайлович твой...

Я покосилась на Гену и неопределенно пожала плечами:

—    Нормальный.

Клавка закатила глаза и глубоко вздохнула. Из этой небольшой немой сценки я должна была сделать вывод, что умирать буду за письменным столом в почетном звании старой девы.

—    И что, холостой? — продолжала допытываться Клавка.

—    Кажется, холостой... Постой-ка, на что это ты намекаешь?!