Пятнадцать тысяч монет

Был, как никто, Цзе-фу^{148}
Талантлив и умен,
Легко обязанности нес,
А было их немало.
Но кажется, что важный пост
Ему напрасно был вручен —
Среди мужей ученых жить
Ему бы надлежало.

ФЭН ЮЙ-МЭЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ К МУЖУ

Приподнят занавес,
   Блестит река.
Простая песнь
   Звучит издалека.
Дожди заснули,
   Дремлют облака.
Не надо петь,
   Душа и так полна!
Дарованный судьбой
   Кувшин вина
Сегодня ночью я с друзьями
   Допью до дна.
А завтра снова закачает лодка
   Нас по волнам.
В чужом краю, бездомным и усталым,
   Не рады нам.
Но не грусти! Луна повсюду светит —
   И тут и там.

Последняя строчка этого стихотворения целиком взята из известной песни времен династии Сун, в которой поется:

О, не грусти! Луна повсюду светит —
    И тут и там.
В одних домах нет счета звонким песням.
    В других — слезам.
В одних домах под пологом кисейным
    Супруги спят,
В других — сердца, изранены разлукой,
    Кровоточат!

Эта песня возникла в годы Цзяньянь,^{149} и говорится в ней о страданиях людей, потерявших родной дом в пору смуты. Случилось так, что власть ушла из рук императора, правившего под девизом Сюаньхэ,^{150} и ее захватили лжецы и льстецы.

В год цзинкан чжурчжэни вторглись в столицу, взяли в плен обоих сунских императоров — Хуэйцзуна и Циньцзуна^{151} — и ушли на север. Кан-ван, младший брат Циньцзуна, покинул столичный город Бяньцзин, на измученной лошади переправился через реку Янцзыцзян и установил свою власть над небольшой областью, избрав девизом царствования Цзяньянь. Простой люд из столицы в страхе перед варварами, преследуемый враждебной конницей, перебирался на юг вслед за Кан-ваном. Спасаясь от набегов и пожаров, люди разбегались и прятались где только могли. Можно ли сосчитать, сколько людей оторвалось от своих близких! Множество отцов и сыновей, мужей и жен так и не встретились до конца дней своих. Иногда супругам, потерявшим друг друга, удавалось соединиться вновь, и о них в народе слагались предания. Совсем как:

Меч пополам раскололся,
Но вот уже снова служит.
Разбился и снова стал целым
Редкостный лотос жемчужный.
Все судьбой решено наперед.
На небе всему ведется счет.

Рассказывают, что в Чэньчжоу^{152} жил некий человек, которого звали Сюй Синь. Еще в детстве он приобрел одну необычайную способность, о которой вы узнаете после. Он взял себе жену из рода Цуй, и жили они в полном согласии. У них было в изобилии все, что нужно, супруги проводили дни свои в довольстве и не знали никаких забот.

Но вот вторглась чжурчжэньская армия, и обоих императоров увели на север. Сюй Синь посоветовался со своей женой. Они решили, что оставаться на месте было бы рискованно, собрали кое-что из одежды и домашних вещей, связали в узлы, взвалили себе на плечи по узлу и на рассвете вместе со всеми покинули город. Когда они достигли Юйчэна,^{153} за спиной их раздались крики, потрясшие небо. Они решили, что их преследуют варвары, но это оказались волны разбитой императорской армии, бежавшие после поражения. Военное обучение было заброшено, в армии не стало ни порядка, ни дисциплины. Воинов посылали сражаться с противником, но они трусили и без боя бежали один за другим. Зато при встрече с мирным населением они могли блеснуть воинской доблестью — грабили, уводили сыновей и дочерей. Хотя Сюй Синь был не робкого десятка, он один не мог противостоять натиску бегущих воинов, которые надвигались, словно гора. Чтобы спасти жизнь, Сюй Синю пришлось бежать. Со всех сторон слышались крики и плач. Когда Сюй Синь пришел в себя, оказалось, что госпожа Цуй исчезла, среди беженцев ее нигде не было; ему оставалось дальше идти одному.

Прошло несколько дней. Сюй Синь повздыхал, но ему пришлось примириться с тем, что жены нет. Когда он пришел в Суйян,^{154} его мучили голод и жажда. В надежде купить вина и какой-нибудь закуски Сюй Синь зашел в лавку. Оказалось, что и в лавках теперь не так, как бывало прежде, — вина не было и в помине, а из съестного продавалась только чумиза. К тому же лавочник опасался, как бы его не обманули посетители, и потому ничего даже не показывал, не получив сполна денег.