Пятнадцать тысяч монет

Прошло полгода, Хэ Чэн-синь снова явился в Фэн-чжоу с военными документами и вручил их господину Фэну. И опять Юй-мэй тайком наблюдала за ними из-за занавески. Сомнениям в ее душе не было конца.

— Я ведь отреклась от мира и посвятила себя служению вам, моим родителям, — сказала Юй-мэй отцу. — Так разве могут теперь у меня возникнуть какие-то чувства к чужому мужчине? Но вот уже второй раз я гляжу на этого человека из Гуанчжоу, носящего фамилию Хэ, и он кажется мне очень похожим на молодого Фаня. Почему бы вам не пригласить его к себе во второй зал. Там вы могли бы угостить его вином и закуской и исподволь расспросить. У молодого Фаня было прозвище Вьюн. Когда мы оказались в осажденном городе, мы отчетливо представляли себе, что гибели не миновать. У нас тогда было зеркало, которое называлось «Нежные супруги» и состояло из двух половинок. В эти последние минуты мы разделили зеркало пополам, и каждый из нас взял на память одну половинку. Отец, обратись к нему с прозвищем, которое я назвала, и попроси показать это зеркало — он ни в коем случае тебе не откажет.

Господин Фэн согласился. На следующий день, когда Хэ Чэн-синь пришел за ответом, господин Фэн пригласил его во второй зал, угостил вином и спросил гостя, откуда он родом. Чэн-синь отвечал уклончиво и даже как будто смутился.

— Не вас ли прозвали Вьюном? — прямо спросил тогда господин Фэн. — Я уже все знаю о вас, так что говорите, не бойтесь — я вам ничего худого не сделаю.

Чэн-синь попросил господина Фэна закрыть двери и окна, чтобы никто не подсмотрел и не подслушал, потом опустился перед ним на колени и произнес:

— Я совершил преступление и заслуживаю казни!

— Зачем это вы! — сказал господин Фэн, поднимая его.

Тогда Чэн-синь осмелился раскрыть ему свою душу и рассказал все о себе начистоту.

— Я родом из Цзяньчжоу, а моя истинная фамилия Фань, — сказал он. — В четвертый год Цзяньянь мой родственник Фань Жу-вэй поднял голодный люд на мятеж и овладел городом. Я оказался среди разбойников, но это вышло против моего желания — я был не в силах противостоять им. Впоследствии, когда правительственные войска взяли город, пришлось давать ответ, и весь наш род был истреблен. Но поскольку я никому не причинял зла, меня спасли. Я сменил прежнюю фамилию и имя, стал называть себя Хэ Чэн-синь и обратился к мирным занятиям. В пятый год Шаосин^{167} меня послали в отряд Юэ Шао-бао,^{168} и я вместе с ним отправился против разбойника Ян Яо,^{169} который действовал у озера Дунтинху. Армия Юэ вся состояла из северян, и они не умели воевать на воде; а я южанин, с детства научился чувствовать себя в воде совершенно свободно и могу скрываться под водой трое суток, за что меня и прозвали Вьюном. Сам Юэ Шао-бао включил меня в отборный передовой отряд, и в каждом сражении я был первым. Когда нам, наконец, удалось усмирить злодея Яо, Юэ Шао-бао за мои заслуги представил меня к повышению, и я получил военную должность — меня назначили командиром в армии Гуанчжоу. Десять лет я об этом никому не рассказывал, но сегодня, когда вы соизволили обратиться ко мне, я не посмел таиться от вас.

— А как звали вашу жену? — снова спросил господин Фэн. — Вы остались верны ей или женились вторично?

— Когда я был у разбойников, я встретил там дочь какого-то чиновника и женился на ней, — сказал Чэн-синь. — Через год, когда город был окружен правительственными войсками и нам предстояло спасаться врозь, кто как может, мы с ней порешили, что, если мне или ей удастся как нибудь сохранить жизнь, я больше уже не женюсь, а она не выйдет замуж вторично. Потом я пришел в Синьчжоу^{170} и там нашел свою мать. С тех пор мы живем с ней вдвоем, да еще у нас есть служанка, которая нам стряпает, но я так и не женился.

— Осталось ли у вас что-нибудь на память о вашем уговоре с женой? — продолжал выспрашивать господин Фэн.

— У нас было драгоценное зеркало «Нежные супруги». Оно состояло из двух половинок, которые могли разлетаться. Каждый из нас взял себе по половинке.

— Эта половинка при вас? — спросил господин Фэн.

— Она всегда со мной, — ответил Чэн-синь. — Я никогда не расстаюсь с ней даже ненадолго.

— Нельзя ли мне взглянуть на нее?

Чэн-синь засучил рукав и вытащил из-за парчового кушака, стягивавшего его поясницу, какую-то сумочку. В этой сумочке и было спрятано драгоценное зеркало. Господин Фэн взглянул на него, достал из своего рукава еще одну половинку и соединил их — они составили одно целое. Увидев, что обе половинки так тесно совпали, Чэн-синь горько заплакал. Господина Фэна растрогала такая верность Чэн-синя, и он сам не заметил, как у него на глаза навернулись слезы.

— Женщина, на которой вы были женаты, — моя дочь, — сказал он. — Она сейчас здесь.

С этими словами господин Фэн повел Чэн-синя в средний зал. Чэн-синь встретил свою жену, и они оба расплакались. Господин Фэн стал их успокаивать. Он поздравил их и устроил пир. В эту ночь он оставил Чэн-синя у себя.

Прошло несколько дней. Господин Фэн отправил зятя в Гуанчжоу с ответом и велел дочери ехать за мужем к месту его службы и жить там вместе с ним.