Пятнадцатилетний капитан

Шлюпка шла медленнее кита, и бухта разматывалась с такой скоростью, что капитан Гуль опасался, как бы канат не загорелся от трения о борт лодки. Он поспешил поэтому наполнить морской водой бадью, в которой лежала бухта.

Полосатик, видимо, не собирался ни останавливаться, ни умерять быстроту своего бега. Капитан Гуль подвязал вторую бухту. Но и ее хватило ненадолго. Через пять минут пришлось подвязать третью, которая тоже скоро размоталась под водой.

Полосатик стремглав несся вперед. Очевидно, гарпун не задел каких-нибудь важных для его жизни органов. Судя по наклону каната, можно было догадаться, что кит не только не собирается выйти на поверхность, но, наоборот, все глубже и глубже уходит в воду.

– Черт возьми! – воскликнул капитан Гуль. – Кажется, эта тварь намерена сожрать все пять бухт!

– И оттащит нас далеко от «Пилигрима», – добавил боцман Говик.

– А все-таки киту придется подняться на поверхность, чтобы набрать воздуха, – заметил капитан Гуль. – Ведь кит – не рыба: воздух ему нужен так же, как человеку.

– Он задерживает дыхание, чтобы быстрее плыть, – смеясь, сказал один из матросов.

В самом деле, канат продолжал разматываться с прежней быстротой. К третьей бухте вскоре пришлось привязать четвертую.

Матросы, уже подсчитавшие в уме свою долю барыша от поимки кита, приуныли.

– Вот проклятая тварь! – бормотал капитан Гуль. – Ничего подобного я не видел в своей жизни.

Наконец, и пятая бухта была пущена в дело. Она размоталась почти наполовину, и вдруг натяжение каната ослабло.

– Ура! – воскликнул капитан Гуль. – Канат провисает – значит, полосатик устал!

В эту минуту шлюпка находилась в пяти милях от «Пилигрима».

Капитан Гуль, подняв вымпел на конце багра, дал кораблю сигнал приблизиться.

Через мгновение он увидел, как на «Пилигриме» брасопили реи, наполняя паруса. Этот маневр Дик Сэнд с помощью Тома и его товарищей проделал четко и быстро.

Но ветер был слабый, он задувал порывами и очень быстро спадал. При этих условиях «Пилигриму» трудно было настигнуть шлюпку.

Тем временем, как и предвидел капитан Гуль, полосатик поднялся на поверхность океана подышать. Гарпун по-прежнему торчал у него в боку. Раненое животное некоторое время неподвижно лежало на воде, дожидаясь детеныша, который, должно быть, отстал во время этого бешеного бега.

Капитан Гуль приказал гребцам налечь на весла, и скоро шлюпка снова очутилась вблизи полосатика.

Двое матросов сложили весла и, так же как сам капитан, вооружились длинными копьями, которыми добивают раненого кита.

Говик насторожился. Минута была опасная: кит мог броситься на них, и нужно было держаться начеку, чтобы тотчас же отвести шлюпку на безопасное расстояние.

– Внимание! – крикнул капитан Гуль. – Цельтесь хорошенько, ребята, бейте без промаха! Ты готов, Говик?

– Я-то готов, капитан, – ответил боцман, – но меня смущает, что после такого бешеного бега наш полосатик вдруг затих!

– Мне это тоже кажется подозрительным.

– Надо поостеречься!

– Да. Однако не бросать же охоту! Вперед!

Капитан Гуль пришел в возбуждение.

Шлюпка приблизилась к киту, который только вертелся на одном месте. Детеныша возле него не было, и, может быть, мать искала его.

Вдруг полосатик взмахнул хвостовым плавником и сразу уплыл вперед футов на тридцать.

Неужели он снова собирался бежать? Неужели придется возобновить это бесконечное преследование?

– Берегись! – крикнул капитан Гуль. – Полосатик сейчас возьмет разгон и бросится на нас. Поворачивай, Говик! Поворачивай!

И действительно, полосатик повернулся головой к шлюпке. Затем, с силой ударяя по воде плавниками, ринулся на людей.

Боцман, верно рассчитав направление атаки, рванул шлюпку в сторону, и кит с разбегу проплыл мимо, не задев ее. Капитан Гуль и оба матроса воспользовались этим, чтобы всадить копья в тело чудовища, стараясь задеть какой-нибудь важный для жизни орган.

Полосатик остановился, выбросил высоко вверх два окрашенных кровью фонтана и снова ринулся на шлюпку. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы не потерять головы при виде разъяренного гиганта. Но Говик опять успел отвести шлюпку в сторону и уклониться от удара.

Снова в тот миг, когда полосатик проносился мимо шлюпки, ему нанесли три глубокие раны. Кит с такой силой ударил своим страшным хвостом по воде, что поднялась огромная волна, как будто внезапно налетел шквал. Шлюпка чуть не перевернулась. Волна переплеснула через борт и наполовину затопила шлюпку.

– Ведра! Ведра! – крикнул капитан Гуль.

Матросы бросили весла и с лихорадочной быстротой стали вычерпывать воду. Тем временем капитан Гуль обрубил канат, теперь уже бесполезный, – обезумевшее от боли животное и не помышляло больше о бегстве. Кит в свою очередь нападал сам, его агония становилась страшной.

В третий раз полосатик повернулся к шлюпке. Но отяжелевшее от воды суденышко потеряло подвижность: оно не могло ни отступить, ни увернуться от нападения. Как ему теперь избежать грозящего удара? Уже нельзя было управлять им и тем более нельзя было спастись бегством.

Как ни усердно гребли матросы, теперь полосатик несколькими рывками мог настигнуть шлюпку.