Пятнистый (СИ)

   Водичка оказалась просто волшебной - я ещё доедал буженину, а голова почти перестала болеть и я почувствовал, как тело расслабляется, отдаваясь покою. По идее, я должен был бегать, прыгать, петь, но я всего лишь чуть пришел в себя и почувствовал себя почти прежним. Неужели я был настолько измучен, что водичка сумела только вернуть мне прежние силы? Или она только сняла боль? Как бы то ни было, но навалилась сонливость, и я с трудом добрался до попоны. Уже накрываясь, запоздало подумал о возможных хищниках, о новом нападении охотников, но тут же махнул рукой - что будет то будет. Если не убьют сразу, выкручусь. Все проблемы - завтра...

   Меня не съели, не схватили, и утром я проснулся сам - живой и почти здоровый. Долго прислушивался, но вокруг была тишина (если можно считать тишиной обычные звуки леса). Вокруг тоже ничего не изменилось - лошади, трупы.

   Сегодня пробуждение было почти нормальным, и даже обычные утренние заботы не вызывали отторжения. Развести костер, сходить за водой, поставить котелок варить кашу. В ожидании, пока каша сварится, присел у костра, и занялся своим любимым делом - решением извечных вопросов - кто виноват и что делать?

   По всему получалось, что во всём виноват опять я и только я. То, что врезал графу - только полбеды. Не граф, так был бы кто-нибудь другой, не удар, так неудачное слово или взгляд. Чтобы стать чьим-то врагом, иногда достаточно одного факта существования на этом свете. Хуже другое - я настолько уверовал в собственное могущество, настолько расслабился от ощущения свободы, что перестал соблюдать элементарные меры предосторожности. Сплю без оглядки, без ожидания нападения. Не было бы графа, так могли попасться какие-нибудь бандиты, шастающие по лесам. Прирезали бы сонного во сне, я бы и пикнуть не успел. Получается, что охотники повели себя почти благородно, сохранив мне жизнь и позволив увидеть новый день. Но сколько мне будет везти? Надо что-то придумывать и учиться быть настороже, чтобы в любой момент был готов дать отпор. Как этому научится? Начать всего бояться? Кого? Графиню? Непонятно чего? Ладно, это потом.

   Теперь - что делать. Графа и его людей я убил. Почти случайно, но справился. Чем это мне грозит? Само по себе убийство аристократа во все времена считалось тяжким преступлением и виновного искали очень тщательно. Свидетелей нет, но есть следы, которые я не смогу скрыть все. Возможно, здесь погибли все люди графа, а может и нет. Может граф и не хвалился причиной, по которой он ищет меня, но любое расследование почти наверняка обнаружит, что был некий портрет, который показывали страже у ворот, а может и в тавернах. Нет никакой гарантии, что хотя бы один такой портрет не окажется в руках следователей, выясняющих причину исчезновения графа. Значит... для меня дела в столице закончились? Снова бежать неизвестно куда? Опять же, если начнут искать, то найти меня в какой-нибудь деревне, где все друг друга знают, будет несравнимо легче, чем в бурлящей людьми столице. И тут есть свои соглядатаи, шпионы, но можно менять место ночевки каждый день, можно попробовать начать гримироваться. Меня могут опознать в лицо, но имя моего не знают, откуда я и чего - тоже неизвестно. Так что если меня и задержат, то доказать что-то будет трудно, если конечно не начнут пытать. А вот восточное направление будет под очень большим подозрением, и если меня найдут именно там, то появится уверенность, что я - именно тот, кого искал граф, и за меня возьмутся очень жестко. Значит мне лучше не бежать, изображая из себя зайца, а... вернуться в столицу? Сомнительный вывод. Все шпионы во всех фильмах в случае угрозы ареста бегут со своих привычных мест. Все бандиты предпочитают переждать время активных поисков в каком-нибудь тихом укромном месте. А я значит, как самый умный, поеду именно туда, где меня ищут? Но охотник говорил, что меня опознали как едущего по восточному тракту, значит и поиски, скорее всего, будут вестись именно там, а не в столице. Эх, заглянуть бы в будущее, узнать, где меня поджидает смерть, и действовать наверняка, но кто же мне это скажет?