Пятница, когда раввин заспался

— Не могли бы вы передать жене, что я здоров? Не хочу, чтобы она волновалась.

Раввин улыбнулся.

— Я буду держать с ней связь, мистер Бронштейн.

21

Покинув Бронштейна, раввин с огорчением отметил, что первая же попытка помочь ему привела к двум открытиям, не слишком крупным, но никак не способным облегчить участь несчастного Мела. Из беседы с миссис Бронштейн раввин узнал, что по четвергам она не дожидалась мужа. Разумеется, даже будь у неё возможность сказать, что Мелвин не выглядел расстроенным или взволнованным, проку от этого было бы мало: полиция вряд ли безоговорочно примет на веру показания жены, да и само свидетельство будет не в пользу Бронштейна.

А после разговора с задержанным перед глазами раввина неотступно маячил образ: Мелвин, усаживающий жену в машину. Прежде раввин думал, что убийце было и тяжело, и неудобно засовывать труп в автомобиль, но Мел Бронштейн доказал, что при наличии опыта это пара пустяков.

У Бронштейна был здоровенный «линкольн», а у самого раввина малолитражка. Возможно, в этом все дело. Вернувшись домой, раввин загнал машину в гараж, вылез и принялся внимательно разглядывать её. На его тонком умном лице застыла сосредоточенная мина. Спустя несколько минут он подошел к дому и кликнул Мириам. Она вышла, стала рядом с мужем и проследила за его взглядом.

— Ее кто-то поцарапал?

Вместе ответа раввин рассеянно обнял жену за талию. Мириам нежно улыбнулась ему, но раввин, похоже, не заметил этого. Протянув руку, он распахнул дверцу машины.

— В чем дело, Дэвид?

Раввин теребил нижнюю губу и разглядывал салон автомобиля. Затем, ни слова не говоря, наклонился и поднял жену на руки.

— Дэвид!

Спотыкаясь, он приблизился со своей ношей к открытой дверце машины. Мириам захихикала. Раввин попытался усадить её.

— Расслабься и откинь голову назад, — попросил он.

Но вместо этого Мириам обняла его за шею и прижалась к щеке мужа.

— Мириам, пожалуйста.

Она ткнулась носом ему в ухо.

— Я пытаюсь…

Мириам игриво поболтала ногами.

— Эх, видел бы нас сейчас мистер Вассерман.

— Развлекаетесь?

Они обернулись. В воротах гаража стоял улыбающийся Хью Лэниган.

Раввин поспешно поставил жену на пол. Он чувствовал себя круглым дураком.

— Я хотел провести опыт, — сказал он. — Не так-то просто усадить в машину бесчувственное тело.

Лэниган кивнул.

— Да, но, хотя девушка, вероятно, весила побольше, чем миссис Смолл, Бронштейн намного крупнее вас, рабби.

— Полагаю, в этом все дело, — сказал раввин, вводя Лэнигана в свой кабинет.

— Ну, как вам понравился Бронштейн?

— Кажется, сегодня я узнал его получше. Такой человек едва ли совершил бы…

— Рабби, рабби, — раздраженно перебил его Лэниган. — Если бы вы повидали столько преступников, сколько их видел я, то знали бы, что наружность не имеет значения. Думаете, у вора вороватый вид, а у мошенника бегают глаза? Черта с два! Прямой открытый взгляд — его рабочий инструмент. Таких, как вы, называют книжниками, а раввины, наверное, книжники вдвойне. Я и сам очень уважаю и книги, и книгочеев, но в подобного рода делах важен житейский опыт, а не начитанность.

— Но, если наружность и повадка обманчивы, стало быть, они неважны, — мягко проговорил раввин. — В таком случае мне трудно понять, как действует суд присяжных. Что же тогда лежит в основе их решений?

— Улики, рабби. Математически выверенные улики, если они есть. А если нет, то степень вероятности.

Раввин медленно кивнул и вроде бы невпопад спросил:

— Вы знаете что-нибудь о нашем Талмуде?

— Это свод законов, правильно? Он имеет какое-то отношение к происходящему?