Пятница (СИ)

Знаю, что сейчас будет, и не могу на это смотреть. Больно. Вздрагиваю, когда за спиной с хлопком закрывается дверь. Ушел.

Не вернется. Отчетливо понимаю. Даже если рвану за ним и буду валяться в ногах, умоляя остановиться. Он знает, рано или поздно все закончится именно так. И я знаю. Никто из нас не уступит. Поэтому не бегу. Сложно сказать упрямство это или верность своим принципам, но есть грани, за которые мы не перейдем. Жаль, что они сходятся на наших отношениях. Выхожу на террасу. Холодно, солнце спряталось за лиловой тучей, ветер забирается под распахнутые полы белоснежной рубашки. Прикуриваю трясущимися руками, жадно затягиваюсь, смотря только на одну точку внизу, на напряженную спину Стаса, который удаляется от меня шаг за шагом. Слезы ледяными дорожками катятся по щекам. Это конец.

Эпилог.

День сегодня не удался. Из-за несдержанности Франи пришлось выплачивать неустойку клиенту. А попался нам мальчик из обеспеченной семьи, который оценил свою расцарапанную острыми когтями девушки щеку довольно дорого. Я мог бы упереться и не платить, был бы прав. Сексуальные домогательства караются весьма жестоко, и в свидетелях недостатка не было. Но здесь я не принадлежу сливкам общества, здесь некому заступиться, в отличие от этого щеголя, его звонок отцу и мое кафе было бы закрыто за остаток дня. Мне не стоит рассказывать, как это происходит, сомневаюсь, что ситуация сильно отличается от тех, что происходят в Москве, да и по всему миру. Стандартная картина. Позволяющий себе все сынок богатенького папеньки возжелал внимания простой официантки в простом кафе. Девушка отказала. Попытка заставить силой и вновь грубый отказ. Работодатель девушки выплачивает оскорбленному клиенту денежную компенсацию, чтобы просто замять неприятную ситуацию. По сценарию я, как работодатель девушки, должен со следующего дня удерживать какую-то часть суммы из ее зарплаты, но я не опущусь до такого. Хотя, зря. Но я еще не зачерствел настолько, чтобы вынуждать девушку платить за свою внешность и за прихоти таких ублюдков, как Шагони.

Отфыркиваюсь от воды, заливающейся в нос и рот. Душ снимает напряжение. Усталость постепенно уходит, силы возвращаются. Не могу сказать, что я не рад большому объему работы и некоторым неурядицам, минус только в том, что они высасывают деньги. Не хочу, чтобы все было гладко. Желаю только одного уставать настолько, чтобы не было сил даже думать. Потому что…, стоит только появиться возможности окунуться в остатки памяти, как все сводится только к одному человеку. Стас. Я поверил, я понадеялся, посчитал, что ему удалось мне доказать. Вновь повелся на тот факт, что он спас меня. Его поддержка была для меня именно спасением, я бы не смог оставаться один после поступка Рауля. Вероятно, у этого человека просто комплекс героя и ему необходимо защищать чью-то жизнь. И он решил стать моим опекуном. Не могу сказать, что не рад. Он дважды спас мою шкурку. Сначала пожар, теперь Рауль…. Никогда бы не подумал…. Но, вашу мать! Я в поступках Стаса вижу иной подтекст! Я хочу, чтобы он кидался в мои проблемы и вытаскивал меня оттуда за волосы не просто так, а потому что я ему дорог. Я. Дорог.

- Блять! – бью по плитке.

Снова больно, и в душе, и руку щиплет. От зарождающейся истерики спасает звонок в дверь. Быстро закручиваю краны, обматываю полотенце вокруг бедер. Плевать, что с меня ручьями льется вода. Я никого не жду.

Распахиваю дверь. Не удерживаю нервный смешок. Кажется, я окончательно свихнулся на одном человеке. Нет, конечно, до проблем Вермандуа мне далеко, но все к этому и идет. Вновь хихикаю, прикрываю ладонью рот. По другую сторону порога стоит Стас. Он пристально проходится по мне взглядом и его черные брови медленно ползут вверх. Удивлен видеть меня такого.

- Я же сказал, что не поеду! – шиплю рассерженным котом, ощущаю, как выгибается от напряжения позвоночник, как шерсть на загривке встает дыбом, но свои права буду защищать до последнего вдоха.

- Я и не прошу, - передергивает плечами, словно не он месяц назад сорвался на очередной скандал и едва не скатился до драки, пытаясь заставить меня вернуться в Москву. – Пустишь?

- Нет, - отрицательно качаю головой, упираюсь рукой в косяк, хотя, вряд ли мне это поможет, если он и в правду захочет войти.

- Саша, - отодвигает небольшой чемодан в сторону, и к моему охуению садится совей запакованной в дорогущие голубые джинсы задницей на мой коврик перед дверью, - я понял, что ты не бросишь то, чего добился здесь, - вздыхает, поднимает на меня такой больной и печальный взгляд, что сердце щемит, - но я готов бросить все там, чтобы быть с тобой. Пустишь?

- Угу, - снова как болванчик трясу головой, больше просто не могу ничего сказать.