Пятница, тринадцать ноль-ноль

– А чего мы их вообще с собой потащили? – неожиданно поддержал его Ганц. – Оставили бы в лесу, на полянке, на съедение диким зверям. И нам хлопот меньше и зверушкам удовольствие.

– Мысль, конечно, неплохая, – задумчиво согласился Джузеппе. – Лошадкам тоже легче будет…

– Да вы что! – Торстен испуганно переводил взгляд с одного на другого. – Как это можно, живых людей и зверям! Ладно, Ганц и не до такого додумается, но ты, Джузеппе! – и услышав в ответ только дружный смех, почти взвизгнул: – Арра, да скажи ты им!

– Не обращай внимания Таффи, – успокоила магистра девушка. – У Ганца чувство юмора всегда было с профессиональным оттенком, а Джузеппе от него нахватался за последнее время. Никого они в лесу оставлять не будут. Тем более, Лэрри четко приказал: всех участвовавших в похищении Усилителя доставить в Нюрбург.

– Живыми и, по возможности, целыми, – с удовольствием подхватил Ганц. – По-моему, мы эти требования даже перевыполняем. Посмотрите, в каком они у нас прекрасном состоянии – как огурчики лежат!

– Кстати об огурчиках, – встрепенулась Арра, – Джузеппе, я знаю, как место в фургоне освободить! Ты ведь можешь этих четверых упаковочным заклинание обработать, как чертей тогда. И к Ганцу во фляжку.

– Фляжку поганить не дам, – мгновенно среагировал Ганц, и добавил укоризненно: – Совсем ты, птичка, не бережешь мое имущество.

Ехали не торопясь, но и без остановок, до самого вечера. С полным фургоном связанных пленников заезжать в деревню было неудобно – можно конечно ничего и не объяснять местным, сослаться на Государственную Тайну, но в любом случае, пойдут разговоры, слухи сплетни… кому это надо? Так что на ночевку незатейливо остановились при дороге. Пироман запалил костер, Арра поворчав, что от сухомятки ее уже икота замучила, извлекла из бездонной корзины нянюшки Матильды небольшой котелок и пристроив его над огнем, заварила какое-то, не слишком приятное на взгляд, но очень аппетитно пахнущее месиво.

Жалостливый Торстен, сглотнув слюну, снова поднял вопрос о пленных. Насчет того, что надо бы и их накормить, да и прогулку небольшую организовать… с утра ведь люди связанные лежат, словно бревна какие.

Ганц обрадовался – ему очень нравилось пугать Таффи – и тут же предложил перерезать глотки всем четверым: тогда, дескать, они не будут больше испытывать никаких неудобств. Но, как выяснилась, Таффи уже немного адаптировался. Он только поморщился и сам велел Рульфу извлечь из фургона товарищей по несчастью. Тот быстренько выволок Амадеуса, Кэртона и Денниса, разложил их на травке и замер рядом, ожидая дальнейших приказаний.

Не дождался. Вместо этого, Арра молча, не то что, не глядя, а, даже отвернувшись в сторону, сунула ему миску с горячей похлебкой. Еще три полных миски она поставила на землю. Таффи тем временем освободил остальных и, строго хмуря брови, распорядился:

– Сейчас можете поужинать. Но не думайте, что теперь у вас появилась возможность бежать, мы настороже!

Амадеус единственный сказал «спасибо», прежде чем принялся за еду. У него был вид человека, философски принимающего навалившиеся несчастья: «ну, раз уж так скверно все вышло, пусть пока так и будет, а там посмотрим, может, что и получше выстроится». Деннис молчал – Арра снимать свое заклятие не посчитала нужным, но глазами сверкал так, что несколько мгновений было неясно, какое чувство пересилит, голод или ярость. По крайне мере, Ганц, бросив на него внимательный взгляд, предупредил:

– Если попробуешь швырнуть в кого-нибудь миску, то все равно не попадешь. А вторую порцию точно не получишь.

Деннис сжал ложку так, что костяшки пальцев побелели и, отвернувшись от костра, принялся за еду. Кэртон рядом с ним рассеянно помешивал похлебку. Он был настолько погружен в свои мысли, что казалось, вообще ничего вокруг не замечал.

Убедившись, что акция гуманизма по отношению к пленным проходит успешно, Таффи перевел взгляд на Пиромана, развалившегося у костра, попросил негромко: – Макс, ты особо присматривай, – после чего присел между Ганцем и Джузеппе и, с чувством выполненного долга, занялся едой.

– Ага, – лениво ответил Пироман, даже не потрудившись приподнять веки, – присмотрю. Аррочка, а мне ужин дадут?

– Так я думала, ты заснул, – засмеялась девушка, протягивая ему миску.

– А если и заснул, так что? – Пироман сел и принюхался. – Я и во сне могу очень неплохо покушать.

Несколько минут все было чинно-благородно – народ принимал пищу. Но когда ложки заскребли по дну, собирая последние, самые вкусные, как известно, капли, неожиданно раздался совершенно неестественный, жуткий вопль и Кэртон, опрокинув свою почти полную миску, вскочил, взмахнул несколько раз руками и замер в нелепой позе. Только тогда стало заметно, что голова его облеплена крохотными мигающими огоньками.

– А-а, – Арра, успевшая вскочить на ноги, снова села, – я то думала, случилось что. Таффи, вяжи их обратно. Недостойны они нашего доверия.