Пятое Евангелие

– Он не захотел назвать мне свое имя. Да, извините. Меня зовут Сельма. Сельма Доблин.

– Называйте меня просто «доктор», – кивнула старуха. Здесь меня все так называют.

– Хорошо, доктор. Скажите, почему здесь иногда обращаются этим странным словосочетанием «Ваше совершенство»?

Доктор Саргент подняла руки.

– Так велели свыше. Всем, что здесь происходит, управляют свыше. И я бы посоветовала Вашему совершенству даже не пробовать сопротивляться. У них строгие наказания. Йоханнес пытался заставить вас принять христианство?

– Он только декламировал что-то на латыни.

– Бедный. Он здесь совсем недавно. Бывший проповедник. Он потерял рассудок и думает теперь, что он – евангелист Иоанн. Днем и ночью он распевает отрывки из Евангелия и поставил перед собой цель заставить всех принять христианство. Типичная паранойя. Было бы интересно узнать, что стало причиной болезни. Иногда он ругается, как сапожник. В остальном же совершенно безобиден.

– Он сказал, что никому нельзя выходить на улицу. Это противозаконно.

– Верно, – подтвердила старуха. – И все придерживаются этого правила. Кроме Йоханнеса. Он пользуется особыми привилегиями. Почему – этого никто не знает.

Анну так и подмывало спросить, почему ее собеседница находится здесь. Ведь она, доктор, производит впечатление вполне нормального человека. У Анны возникло множество вопросов…

Почему доктор не спрашивает, как она оказалась здесь? К тому же среди ночи. Почему доктор Саргент разговаривает так, словно давно ожидала появления Анны? Почему доктор перестала спрашивать об ее умственном состоянии? Но Анна фон Зейдлиц не решилась задать ни один из этих вопросов. Она боялась.

– Они поставят вам диагноз, – продолжала доктор Саргент – И я бы вам рекомендовала вести себя в соответствии с симптомами болезни. Окажите им эту маленькую услугу, – прошептала старуха, словно отгадав мысли Анны, – и вам будет здесь не так уж плохо. В противном случае…

– Что же может произойти в противном случае?

– Отсюда еще никто не выходил без согласия сверху. По крайней мере, я не слышала ни об одном подобном случае.

После этих слов возникла длинная пауза, во время которой каждая размышляла о своей собеседнице. Наконец Анна собралась с духом и спросила:

– Вы здесь давно, доктор?

Доктор Саргент опустила взгляд. Анна испугалась, что своим вопросом потревожила незажившую рану и теперь психическое состояние старухи может резко измениться в худшую сторону. Через некоторое время женщина ответила вполне осознанно, но таким тоном, словно давно смирилась с уготованной ей судьбой:

– В Лейбетре я уже двенадцать лет. Но здесь, – доктор Саргент похлопала ладонью по краю кровати, – я только год. Они говорят, что у меня шизофрения. Вы только послушайте! Шизофрения! На самом деле просто мои исследования больше не соответствовали их концепции!

Внезапно доктор Саргент приложила указательный палец к губам. В коридоре послышались голоса.

– Патруль! – сказала доктор. – Быстро! Под одеяло!

Прежде чем Анна успела возразить, женщина заставила ее лечь, улеглась рядом и накрыла обеих шерстяным одеялом

В помещение вошли два охранника в форме и окинули взглядом кровати. Примечательными в их одежде были кожаные шлемы и широкие ремни, на которых болталась дубинка и крепилась кобура с пистолетом.

Когда они вышли, доктор Саргент отбросила одеяло в сторону и сказала:

– Теперь мы можем быть спокойны до самого утра. Я бы не советовала вам спорить с этими парнями. Жестокие люди, настоящие доберманы.

Анна села. Минута, проведенная с доктором Саргент под одеялом, была для нее крайне неприятной. Доктор тоже поднялась, и направилась на свое место. Лишь теперь Анна почувствовала тяжесть в руках и ногах. Проделанный путь давал о себе знать. Стараясь не шевелиться, Анна молча лежала под одеялом и прислушивалась, пытаясь уловить звуки ночи. Она не могла поверить, что оказалась в городе без звуков.

Она не могла сказать, сколько времени пролежала в полусне. Ей не удалось забыться полностью, потому что какой-то частью мозга она не переставала думать о предстоящем дне, строить предположения и гадать, не лучше ли убежать, пока не поздно и спрятаться. Но она понимала, что слишком сильно устала. Тяжесть во всем теле буквально придавила ее к раскладной кровати, и у Анны возникло ощущение, которое часто преследует нас во сне, – чувство, что нужно бежать, и осознание, что не можешь сдвинуться с места, потому что ноги не слушаются.

Два-три часа она пребывала между мучением и отдыхом, когда с улицы послышался голос, звучавший так, словно его обладатель плачет и жалуется. Это был мужчина, и он постоянно повторял одно и то же слово. В полной тишине приближающийся звук казался довольно странным, но внезапно Анне показалось, что она слышит свое имя.

Она вскочила на ноги, сдерживая дыхание, и прислушалась. Да, теперь она слышала довольно четко: «Анна! Анна!» Осторожно, стараясь никого не разбудить, она пробралась к ближайшему окну.