Пятое евангелие

Во время перелета в Мюнхен был один приятный момент, и достаточно длительный период времени это воспоминание оставалось единственным приятным: над туманом, оставшимся внизу, и облаками светило солнце, а рядом с ней никто не сидел, так что можно было устроиться поудобнее. Анна попыталась найти хоть какое-нибудь правдоподобное объяснение всему происходящему. И не нашла. Она задавалась вопросом, была ли смерть Гвидо результатом несчастного случая или подстроенной автокатастрофы?

На двери дома Анна нашла красный лист бумаги с печатью полицейского участка и сделанной от руки краткой припиской, в соответствии с которой она немедленно должна была явиться в ближайший к дому участок полиции. Причина стала ясна, как только Анна открыла дверь. Взломщики перерыли весь дом, все шкафы и ящики, разбросав их содержимое по комнатам. На полу валялись книги и сорванные со стен картины, даже ковры были перевернуты.

Увидев все это, Анна упала на стул и разрыдалась. К большому ее удивлению, злоумышленники не тронули ни ценную серебряную посуду, ни коллекцию фарфоровых фигурок. Более того, после тщательного осмотра она пришла к выводу, что ничего не пропало. Даже имевшиеся в доме деньги – несколько сотен марок, лежавшие в незапертом секретере, – оказались на месте.

Таким образом, было совершенно ясно, что здесь побывали не обычные взломщики, и явно прослеживалась связь происшедшего с неизвестным пергаментом. Вне всякого сомнения, воры искали именно его, а, не найдя, исчезли, ничего не тронув. Люди, готовые выложить за клочок пергамента три четверти миллиона, не размениваются на серебро.

Но в то же время некоторые факты совершенно не стыковались. Например, был ли смысл вести переговоры в Берлине, в то время как кто-то обыскивал ее дом в Мюнхене? И как могло случиться, что они были прекрасно осведомлены об отсутствии Анны и в то же время не знали ничего о смерти ее мужа?

В полицейском участке Анна узнала, что об ограблении ее дома сообщили соседи, после того как заметили в саду двух подозрительных мужчин с карманными фонариками. Ей также сообщили, что при осмотре автомобиля ее мужа не было обнаружено технических дефектов, которые могли возникнуть сами собой либо стать результатом чьего-либо вмешательства. Другими словами, Гвидо сам был виновен в своей смерти. Человеческий фактор – самое бездушное определение, которое существует для смерти человека.

Ей передали конверт с вещами, найденными при осмотре автомобиля. Среди них оказался давно потерянный ключ от почтового ящика и кредитная карточка, также давно утерянная; треснувшая перьевая ручка, которую Анна, насколько она могла припомнить, ни разу не видела у Гвидо, и кассета с фотопленкой. Фотоаппарата – а он всегда лежал в бардачке – там не оказалось. На вопрос Анны ответили, что фотоаппарат в автомобиле найден не был.

В столь безвыходной ситуации, когда налицо был далеко не один мотив, Анна, во-первых, все еще хотела узнать, с кем же отправлялся в свои так называемые деловые поездки ее покойный муж; во-вторых, ее крайне интересовало местонахождение пергамента, ведь три четверти миллиона пустяком никак не назовешь; и, в-третьих, Анна была готова приложить все усилия, чтобы пролить хоть какой-то свет на дело, в которое, сама того не желая, оказалась впутанной. Оказавшись в такой, можно сказать, метафизической ситуации, Анна решила выдать все из имевшихся зацепок. Отдавая пленку в проявку, она и глубине души надеялась, что увидит на фотографиях лицо тайной возлюбленной своего мужа. Сама того, не сознавая, Анна искала подтверждение своим предположениям. Тогда хотя бы часть головоломки оказалась решенной и Анна имела бы полное право составить плохое мнение о Гвидо и обо всех мужчинах в целом, что, в свою очередь, давало ей моральное право отомстить мужской половине человечества.

Поэтому, получив проявленную пленку и фотографии, Анна фон Зейдлиц сначала была несколько разочарована, увидев вместо пикантных снимков изображения, скучнее которых вряд ли можно было придумать. Но уже в следующее мгновение она едва устояла на ногах, поняв, что за снимки держит в руках. На фотографиях была потрепанная рукопись – одна и та же на всех тридцати шести кадрах.

Пергамент! Анна зажала рот руками. При более внимательном рассмотрении можно было сделать вывод, что снимки сделаны в спешке, под открытым небом. При этом кто-то держал бесценный пергамент перед камерой. Вигулеус категорически отрицал свою причастность к таинственной фотосессии, но подтвердил, что собственными глазами видел оригинал в сейфе в магазине. Его это крайне удивило, поскольку там обычно хранились только ценные вещи, например украшения или другие предметы из золота. На вопрос, говорил ли Гвидо когда-либо о пергаменте, юноша ответил отрицательно и добавил, что о существовании данной рукописи узнал лишь из записи в книге, где регистрировались новые поступления. Кроме того, из записи следовало, что за пергамент Гвидо заплатил тысячу марок.