Пятое Евангелие

Мать пережила его ненадолго. Рак, сказали врачи. Но что они понимали! Родители встретились в шестидесятых, в то краткое время, когда казалось, что возможно все. Они танцевали вдвоем в нашей квартире. Пережив период неодобрительных взглядов, они до конца жизни горячо молились вместе. Семья матери была римско-католической и уже больше века поставляла церкви священников, успешно взбиравшихся по ватиканской карьерной лестнице. Неудивительно, что, когда мать вышла замуж за косматого грека, семья отреклась от нее. После смерти отца мать как-то сказала мне, что ей странно чувствовать собственные руки – теперь, когда некому взять ее ладони в свои. Мы с Симоном похоронили ее рядом с отцом, позади ватиканской приходской церкви. О том времени я почти ничего не помню. Кроме того, что я день за днем прогуливал школу – вместо нее я отправлялся на кладбище, садился, обхватив колени руками, и плакал. А потом появлялся Симон и уводил меня домой.

Мы были еще подростками, и нас оставили на попечение дяди, ватиканского кардинала. Лучше всего описать дядю Лучо можно так: вставная челюсть, но сердце маленького мальчика. В качестве кардинала – председателя Ватикана лучшие годы жизни Лучо потратил на сведение государственного бюджета и на то, чтобы не дать ватиканским служащим образовать профсоюз. По экономическим соображениям он не хотел финансово поощрять семьи за многодетность, и даже если бы у него было время воспитывать осиротевших сынишек сестры, он бы, наверное, отказался из принципа. Так что он не возражал, когда мы с Симоном вернулись в родительскую квартиру и решили заботиться о себе сами.

Я был еще слишком мал, чтобы зарабатывать на жизнь. Симон на год прервал учебу в колледже и устроился на работу. Ни он, ни я не умели ни приготовить еду, ни зашить дырку, ни починить кран, и Симон всему научился сам. Это он будил меня в школу и давал деньги на школьные завтраки, следил, чтобы у меня была чистая одежда и горячая еда. Премудростям службы министранта я выучился только благодаря ему. Каждый католический мальчик в самые тоскливые ночи своей жизни задается вопросом: стоят ли такие существа, как мы, хотя бы той грязи, из которой Бог создал людей? Но в мою жизнь, в мою тьму Бог послал Симона. Неправильно говорить, что мы вместе пережили трудное детство. Это он пережил, а меня пронес через трудности на своем горбу. Меня так и не покинуло чувство, что долг мой чрезмерно велик и я его не выплачу никогда. Разве что – этот долг мне простят. Для брата я готов был на все, что в моих силах.

Абсолютно на все.

Глава 1

Дядя Симон опаздывает? – спросил Петрос.

Наша экономка сестра Хелена, наверное, подумала о том же, наблюдая, как переваривается хек в кастрюле. Брат должен был приехать десять минут назад.

– Ничего страшного, – сказал я. – Лучше помоги накрыть на стол.

Петрос словно не слышал. Он вскарабкался на сиденье стула, встал на колени и заявил:

– Мы с дядей Симоном пойдем смотреть кино, потом я в «Биопарко»[1] покажу ему слона, а потом он меня научит марсельской рулетке.

Стоявшая у плиты сестра Хелена укоризненно покачала головой. Она решила, что марсельская рулетка – это нечто из области азартных игр. Петрос пришел в ужас. Воздев руку и приняв позу волшебника, творящего заклинание, он произнес:

– Это же такой прием ведения мяча! Как Рональдо!

Симон летел в Рим из Турции на выставку, куратором которой выступал наш общий друг, Уго Ногара. До открытия выставки оставалась почти неделя, и планировалось оно как торжественное событие. Я сам бы не добыл билет, если бы не работал с Уго. Но под крышей этого дома мы жили во вселенной пятилетнего мальчишки. Ну конечно же дядя Симон ехал домой именно для того, чтобы давать уроки футбольного мастерства.

– В жизни есть занятия поважнее, чем пинать ногой мяч, – проворчала сестра Хелена.

Она взяла на себя обязанность выступать в качестве голоса женской мудрости. Когда Петросу исполнилось одиннадцать месяцев, моя жена Мона оставила нас. С тех пор эта чудесная старая монахиня помогала мне в нелегком отцовском труде. Ее нам на время одолжил дядя Лучо, в чьем распоряжении была целая армия монахинь. Я с трудом представлял себе, что бы делал без Хелены, ибо мне не по карману нанять даже какую-нибудь толковую девчушку-подростка, не рассчитывающую на серьезное жалованье. К счастью, сестра Хелена так полюбила Петроса, что и сама не оставила бы его ни за что на свете.

Сын скрылся у себя в комнате и вернулся с электронным будильником в руках. С непосредственностью, унаследованной от матери, Петрос поставил часы передо мной и указал пальцем на цифры.

– Солнышко, наверное, поезд отца Симона опаздывает, – попыталась унять его Хелена.