Пятое измерение. На границе времени и пространства (сборник)

Б. С Пушкиным у нас неважны дела. Строго говоря, ему не было продолжателя. Возможно, его и не могло быть. Русская литература после Пушкина как бы вернулась вспять – проходить непройденное им. Кстати, Жуковский был Кот, который ценит Овцу; так что подпись «Победителю ученику от побежденного учителя» – и в «зверином» смысле замечательна как портрет. Можно, не без оснований, считать Быков А. К. Толстого и Ахматову исповедовавшими пушкинскую традицию. Но продолжателей все-таки не было. Есенин, Овца, как и Пушкин, так сказал в 1924 году (Битов читает по собственной книжке): «Влияния Пушкина на поэзию русскую вообще не было. Нельзя указать ни на одного поэта, кроме Лермонтова, который был бы заражен Пушкиным. Постичь Пушкина – это уже надо иметь талант». Так что кого продолжили, так это Лермонтова. Вспомните похвалы Толстого лермонтовской прозе… Хлебников расчислял в «Досках судьбы» возмездие и гибель гения, предсказав обе войны 1914 и 1941 годов. Розанов замечательно все это изложил в статье «Вечно печальная дуэль», писанной к столетию поэта, – вывел всю дальнейшую русскую литературу как продолжение прерванной миссии Лермонтова. Наш векторный круг замечательно иллюстрирует это положение. Лермонтов – одинок, как Собака: ни одного за ним поэта, кроме разве Надсона, мы в нише Собаки не находим. Зато противоположный ему Дракон пытается уравновесить утрату целой гроздью рождений: Фет, Анненский, сам Розанов, Горький, Блок, Белый, Александр Грин, Цветаева… Кстати, и Бродский – Дракон.

Л. Знаете, кого вы забыли?

Б. (иронично): Гарина-Михайловского?

Л. Нет, Андрей Георгиевич, Чехова.

Б. Этого не может быть. (Разражается речью.) Чехов – конечно, маргинальная фигура. Как и Грибоедов, которого мы тоже умудрились упустить. Строго говоря, Чехов никому не корреспондирует в этом векторном кругу. Он рожден вопреки, а не после и не до, как Пушкин. Он, после Пушкина, опять как бы предлагает нам цивилизацию: живите по-человечески, меньше пейте, больше работайте, соблюдайте хоть какую гигиену, посадите дерево, подумайте об узниках – он обращается напрямую к нам, в тот опыт, который он до конца предвидел в связи с началом XX века. Он последний великий русский писатель в том же смысле, как и Пушкин первый. Это такая рамка великой русской литературы, созданной в каких-то восемьдесят лет, – Пушкин – Чехов: будьте, пожалуйста, людьми. Поэтому они оба еще ждут своего корреспондента по знаку, может, в XXI веке. Когда, можно предположить, не будет русских проблем – одни общечеловеческие: пушкинско-чеховские… Не только выжить людям – но выжить людьми. Может, они еще будут прочитаны, эти двое. Вообще ось Обезьяна – Тигр может показаться очень важной для России: какие-то все недовыявленные, вперед посланные, неазиатские русские… Тигр Чаадаев – Обезьяна Баратынский, Обезьяна Гончаров – Тигр Тургенев, Обезьяна Чехов… – кто ответил ему в наш век? Пастернак да Мандельштам. Потому что Мандельштам не Кот вовсе, а родился еще в год Тигра, как и Пастернак. Кстати, 10 февраля 1890 года – будет ли уже год Тигра? Или все еще год Быка… Тогда и Пастернак – не Тигр, а Ахматова…

Л. Это очень интересно – то, что вы отметили про Мандельштама и Пастернака. Это надо проверить, когда начинался год в 1890 году…

Б. Как это странно – настаивать на чем-то… Тут же нету… Знаете, что я вам скажу, то есть себе… Нельзя быть рожденным ни Лошадью, ни Водолеем… Как нельзя быть рожденным красавицей, певцом, мужчиной, балериной, русским, негром, математиком, Битовым, Левиным… Невозможно и нельзя, и ненужно выносить хоть какую-нибудь предопределенность. Нельзя быть тем, кем ты рожден, – можно только стать тем, чем ты рожден. Я непонятно сказал?

Л. На этот раз очень даже понятно.

Б. А год смерти важен?

Л. Конечно. А как бы вы думали?

Б. Да, про смерть лучше не надо… А место рождения?

Л. Еще бы! Важен даже час, даже минуты… Без этого вы не исчислите расположение светил. Ведь их взаиморасположение при рождении всего важнее, важнее просто принадлежности тому или иному знаку.

Б. Поэтому я и ограничился в своих предположениях зверями векторного круга… Зодиаки – дело профессиональное. Только странно… Необычная география… В прошлом веке каждый рождался в своей губернии, в своем уезде, в своей деревне… Вся Россия рождала их, а не одна Москва. А вот умирали чаще уже в столице… Перебирались… Впрочем, не только в Петербурге да Москве – по всему миру умирали русские писатели, только не у себя на родине.

Л. Герцен? Мы его забыли…

Б. Не только западники, не только и эмигранты… Славянофилы тоже умирали почему-то за границей.

Л. Может, там лучше была медицина?

Б. Может, у них были заграничные паспорта и валюта…

Л. Почему Чехов сказал: «Их штербе?»

Б. Потому что доктор был немец.

Л. Вы думаете, что только поэтому?