Пятое колесо в телеге

Выродка действительно звали… Тумбочкой!

Лучше и не прилепишь.

Будь я хоть толику сообразительней, хоть на йоту ближе по мозговой деятельности к великим сыщикам современности, коих воспевали не менее мудрые авторы, – смог бы догадаться и раньше. Потому что «тумбочка» на языке небезызвестного Сергея Ивановича, которого Бог ли, дьявол ли – без разницы – оба одарили голосом мультяшного волка, на блатном по фене звучит как… «филька».

«ФИЛЬКА»!

Тумбочка – это «филька»! А Филька – это Тумбочка.

И самое чудовищное, что я об этом прекрасно знал и раньше.

В стройбате служил, знаете ли. Долго и добросовестно. И необходимые для моей служебной деятельности сленги с лексиконами изучал глубоко и вдумчиво. В том числе и уголовно-романтический диалект, который иначе и не назовешь в устах восхищенных половозрелых балбесов восемнадцати – двадцати лет.

«ФИЛЬКА»!

А как мы в технаре звали препода по «технологии металлов»?

Правильно, Филькой!

Потому что… ФИЛЬЧЕНКО он. Борис Афанасьевич.

Во всей своей красе.

И в те оставшиеся полсекунды визуального контакта, когда слетел капюшон с головы поверженного мною Голиафа, я увидел не бомжеватого Доценко, в быту – дона Дьябло. И не запуганного по жизни комсорга Витю Надрезова.

Я увидел… ФИЛЬКУ.

Бориса Афанасьевича ФИЛЬЧЕНКО, собственной персоной.

Нашего качка-преподавателя с замашками динозавра-велоцираптора. Только уже без привычных его резких движух. Наоборот – в плавно летящем виде на фоне бушующего моря: с разбросанными в разные стороны беспомощными руками и со смертельным ужасом в широко распахнутых глазах. Без вертикальных зрачков, разумеется.

Вряд ли я когда-нибудь забуду эту картину.

А как падала Ольга, я даже и не видел.

Она просто исчезла. Была, и нет ее. Только что жила, надеялась на счастье и к чему-то там стремилась, и уже через секунду – раз, и… мертва. Без картинных падений и вытаращенных глаз. Поэтому в памяти моей она и останется в образе сумасшедшей нудистки, бегущей вприпрыжку по бетонной полосе Южного мола и без причины смеющейся по одному ей известному поводу.

По-моему, неплохая картинка.

Если в этой ситуации хоть что-то можно отыскать «неплохое».

Короче, именно Фильченко замутил эту секту сатанистов в нашем городе. Безжалостно шантажируя трусливого Надрезова. Ясно дело – не самолично. Но все зарубежные «концы» с падением Фильки с парапета вместе с ним ушли «под воду». Каламбур. Поэтому ничего никому я даже сообщать не стал.

Смысл?

Чертова тусовка перестала существовать, а мне того и надо было.

Не больше.

А ведь я все время грешил на Дьябло!

А что Дьябло? Он оказался тем, кем и… казался. Полубомжеватым полусумасшедшим алкоголиком, владельцем изношенного прогулочного катера и бой-френдом пожилой проститутки. Его «тайное общество сатанистов» никакой тайны на самом деле не представляло – просто группа подростков, которые за гроши продавали Иванычу рыбу, предназначенную для перепродажи в ИнБЮМ – для прокорма обитателей городского Аквариума от Научно-исследовательского института биологии южных морей. Там просто банально экономили денежку, предпочитая не переплачивать за морепродукты на Центральном рынке. Тем более что Дьябло не брезговал и «краснокнижными» экземплярами из морских глубин. К примеру, детенышами дельфинов. А это морским ботанам из института нравилось особо. Глядишь, и открыть чего-нибудь можно по научной части. За редкие экземпляры и платили чуть больше – хватало Иванычу на шкалик. И ему, и подруге…

Я, кстати, погрузку одного из дельфинят на катер лично наблюдал.

А еще у Дьябло был внучатый племянник.

Тоже… не без тараканов в голове.

Сеня! Анархист и меломан. Родственничком оказался!

И Дьябло был очень благодарен чудесной девушке Ольге, которая самоотверженно отмазывала племянничка от зеленого забора «Хутора Пятницкого» – катал ее на вонючем катере, разрешал полупсиху Сене брать для нее доживающий свой век «жигуль» экологичного раскраса с соответствующим запахом, да просто – души в ней не чаял. По-стариковски.

Он ее и в последний путь на мол привез на своем катере. Пьяный. До такой степени, что заснул в рубке. Как чувствовал чего. А пацаны-рыболовы тогда, в шторм, решили вернуть подельника с транспортом в «порт приписки», в Аполлоновку – подальше от беснующегося моря за волноломом.

Такой вот расклад.

А на такси приехал убийца.

Фильченко. Долбаный птеродактиль!

А я ведь мог тогда задать нужный вопрос таксисту. И озадачиться нестыковками в его показаниях со своими собственными предположениями. Думал же: Ольга пассажир! А озадаченный, может, и понял бы чего еще. Во всяком случае, не купился бы на девичьи слезы, удержал бы полоумную авантюристку на месте. И она бы…

Если бы да кабы.

Все мы умные задним числом!