Пятое правило дворянина

— Ты знаешь, вообще-то они меня не пускали к тебе, но сидеть в доме я не могу. Отца нет, мать вся в трауре, хотя ей на него уже давно плевать...

— Кто не пускал?

— Охрана. Говорят, слишком опасно мне по городу разъезжать...

— Лучше бы они так за отцом твоим следили.

— Ладно, Володя, что уже теперь? Тем более не только ведь отца убили, еще ребята погибли, — она вновь шмыгнула носом. — Я до сих пор толком не знаю, что там случилось.

— Крокодил карамба! — услышал я из соседней комнаты недовольный голос Тосика, а затем что-то упало на пол и со звоном разбилось.

— Вот засранцы, вазу разбили, — констатировал я очевидный факт.

Больше никаких звуков не последовало, видимо оба сбежали.

— Завтра отпевать будут, поедешь? — спросила Василиса. — Или тебе нельзя?

— Не получится, у меня вроде как домашний арест. Ты же знаешь, что происходит или рассказать?

— Да знаю, чего уж. По всей Москве только о том и разговоров, что Соколов против Николая Александровича заговор затеял, — она посмотрела на меня. — Только я в это, разумеется, не верю.

— Правильно делаешь, — сказал я, вытер слезу с ее щеки и чмокнул в лоб. — Скоро все закончится, поверь.

— Верю, — ответила она и положила голову мне на колени. — Ты знаешь, хочется сейчас в своем Василисином Царстве оказаться, как тогда... И чтобы ничего этого не было... Чтобы время назад вернулось, понимаешь? Чтобы отец был жив и у тебя все хорошо...

Да, бывают моменты, когда хочется вернуть время назад, вот только даже с учетом того, что я очень хорошо знаком с магией времени, сделать это невозможно.

Василиса лежала у меня на коленях и молчала. Еще несколько раз шмыгнула носом и вскоре заснула...

Глава 16

Великое княжество Московское.

Москва.

Кремлевский дворец.

То, что ничего хорошего его этим утром не ждет, Бестужев понял сразу же после того, как увидел на экране своего телефона, кто именно ему звонит. Ну а услышав тон звонившего, сомнения по данному поводу у него и вовсе отпали. Романов хотел его видеть немедленно, а на торжественный завтрак с таким настроением не приглашают.

Впрочем, недовольство Николая Александровича было вполне понятно. С момента ареста Соколова прошла уже практически неделя, а никаких результатов расследования у Георгия Васильевича по сути и не было.

Во всяком случае, ничего такого, что могло изменить показания Ворона и Бирюкова по данному поводу. Последний, кстати говоря, ему очень мешал и всячески вредил.

У Бестужева складывалось впечатление, что за последние дни маркиз вовсе не покидал дворец. Он то и дело таскался с одной встречи на другую, приглашал к себе влиятельных персон и частил с визитами к пожилой императрице. Вполне ожидаемо, что вскоре по Москве поползли слухи, которые выставляли Романова не в самом выгодном свете. Мол, излишнюю лояльность проявляет Николай Александрович к персоне Соколова.

По многочисленным донесениям агентуры главы тайной канцелярии, на обедах и ужинах представители самых влиятельных дворянских родов только и говорили, что о Соколове и убийстве отца Соловьевой.

Его беспокоили оба вопроса, но вот ситуация с предполагаемым заговором как-то больше тревожила. Все просто — по Соловьеву основная вина лежала все же на Департаменте Мироходцев, который прохлопал некромантов. Ну а по молодому виконту спрос только с него.

Самое плохое в этом было то, что к ситуации он сам относился со всей серьезностью и присущей ему обстоятельностью. Прекрасно понимал, что именно стоит на кону.

Да и Соколова губить ему не хотелось. Во-первых, от этой истории за версту гнилью тянуло. Во-вторых, он доверял мнению Верховцева — мальчишка не виновен, а если так, значит нужно попытаться его вытащить из этого болота.

Отдать его на плаху и лишить Империю Одаренного стихийника — это просто вредительство. Ну а с учетом того, что виконт последний в своем роду... В общем, хорошего мало.

Георгий Васильевич сидел в императорской приемной уже тридцать минут. За это время в его голове успели пронестись десятки мыслей и все они как на подбор были довольно мрачными.

Наконец дверь императорского кабинета открылась, в приемную вышел хмурый Романов и кивнул ему:

— Прошу вас, Георгий Васильевич.

Бестужев закрыл за собой дверь, сделал несколько шагов вперед и встал по стойке смирно перед столом Императора. Странное дело, но на лице Николая Александровича играла легкая улыбка.

— Расслабьтесь, граф, вы же не на плацу, — он указал Бестужеву на одно из кресел, которые стояли напротив его стола. — Присаживайтесь.

— Да я уже насиделся в приемной,Ваше Императорское Величество

— Бросьте, — отмахнулся Император. — Хотите чего-нибудь — чай, кофе или что вы там пьете в это время дня?

— Спасибо, ничего не нужно, — ответил Георгий Васильевич, хотя поймал себя на мысли, что сейчас с удовольствием хлопнул бы рюмку хорошего коньячка.

— Как угодно, — пожал плечами Романов, дождался пока глава тайной канцелярии все же займет предложенное ему кресло, а затем спросил. — Слыхали, что в Москве говорят?