Пятое сердце

* * *

Воллебеки ушли первыми. В просторном вестибюле красного дерева, за рукопожатиями, они несколько раз повторили, что вечер был замечательный.

Когда Кларенс Кинг попросил слугу принести его плащ, шляпу и трость, Сигерсон, к изумлению Джеймса – и, видимо, всех остальных, – сказал:

– Джентльмены, могу я попросить вас в кабинет мистера Хэя для очень короткого разговора?

В кабинете было по-прежнему очень жарко и пахло чадом, хотя слуги уже убрали громоздкий проектор и экран.

– Я спешу, – проворчал Кинг. – Завтра, до отбытия в Мексику, мне надо съездить в Нью-Йорк…

– Это займет не больше секунды, – сказал Сигерсон.

Он с некоторой бесцеремонностью закрыл за собой дверь в кабинет.

– Мне необходимо поговорить со всеми вами завтра в десять утра, – продолжал Сигерсон голосом, какого Джеймс еще от него не слышал. То был тон безусловного приказания или, по крайней мере, нечто очень близкое. – Мистер Хэй, могу ли я еще раз злоупотребить вашей любезностью и назначить встречу в вашем кабинете?

– Я… э-э… в понедельник у меня… Ладно. Если это ненадолго.

– Ненадолго, – подтвердил Сигерсон.

– Невозможно, – сказал Кларенс Кинг. – Я уезжаю полуденным поездом в Нью-Йорк и…

– Мистер Кинг, – негромко произнес Сигерсон, – я не просил бы вас вернуться, не будь это исключительно важно. Можно так выразиться, речь о жизни и смерти. И касается вашего друга мистера Генри Адамса.

Хэй с Кингом переглянулись, и Джеймс почти готов был вообразить, что между старыми друзьями есть нечто вроде телепатии.

– Черт побери! – прорычал Кинг. – Если это касается Адамса, нечего тут темнить! Выкладывайте все сразу.

– Сожалею, но смогу это сделать лишь завтра в десять утра, – сказал Сигерсон. – Как я понял, миссис Хэй в доме не будет, так что нас никто не побеспокоит. Даете ли вы твердое обещание прийти?

– У меня тоже были планы… – начал Генри Джеймс, но тут же умолк под орлиным взглядом Сигерсона. Норвежец совершенно явно был сумасшедшим, и писатель решил, что безопаснее подыграть ему вместе с остальными, чем принять на себя всю ярость безумца.

Джон Хэй, Генри Джеймс и Кларенс Кинг (последний – с большой неохотой) пообещали быть здесь завтра в десять.

– Спасибо, – сказал Ян Сигерсон и открыл дверь кабинета, словно давая им всем свободу, но лишь на время.

Глава 18

Они собрались у Хэя точно к десяти часам и сели на те же места, что и вчера: Джон Хэй – за свой большой стол, Кларенс Кинг и Генри Джеймс – в кожаные кресла с высокой спинкой по обе стороны стола, по-прежнему развернутые к книжным шкафам, где раньше висел экран. Кинг ворчал. Хэю было явно неловко, что все это происходит в его доме. Всемирно известный мастер слова Генри Джеймс держал рот на замке.

В десять минут одиннадцатого Кинг сказал:

– Какого черта? Этот наглый норвежец приказывает нам… приказывает, как мальчишкам!.. быть здесь ровно в десять, а сам не является? Я влеплял пощечины за меньшее.

– Бенсон сообщил мне, что Сигерсон сегодня вышел из дому очень рано. Очень, – сказал Хэй. – И еще что при нем был саквояж.

– Серебряные ложки пересчитали? – спросил Кинг.

Джеймс усилием воли заставлял себя молчать. Он заглянул к Сигерсону в восемь утра и застал комнату пустой. Первым его порывом было тоже уложить вещи и сбежать. Затем он сообразил, что в отсутствие самозванца сумеет как-нибудь уладить все с Джоном и Кларой. Может быть, даже и с Кингом. Главное – чтобы сумасшедший не вернулся.

В четверть одиннадцатого все трое встали.

– Не вижу необходимости… – начал Хэй.

– Если он воображает… – начал Кинг.

Джеймс одернул жилет и попытался привести мысли в порядок.

В кабинет вошел незнакомец и закрыл за собой дверь.

Даже Генри Джеймс, видевший его в этом обличье всего несколько лет назад, не сразу признал Шерлока Холмса. Норвежский маскарад преображал англичанина больше, чем Джеймс раньше осознавал. Теперь Холмс был в подобающем английском костюме. Волосы стали гораздо светлее и реже, чем у Сигерсона, исчезли усы и актерская мастика, менявшая форму носа. Новый Сигерсон – Холмс выглядел куда худощавей: острые скулы, глубокие тени, орлиный нос, выступающий подбородок и пронзительные глаза.

– Садитесь, джентльмены. – Норвежский акцент совершенно исчез. Холмс снова говорил как англичанин из хорошего общества. – И спасибо вам, что пришли.

– Кто… – начал Джон Хэй.

– Да кто вы… – сказал Кларенс Кинг.

Холмс жестом попросил их сесть.

– Все здесь, за исключением мистера Джеймса, которому известна некоторая доля правды, в последние несколько дней знали меня как Яна Сигерсона. Мое настоящее имя – Шерлок Холмс. Я сыщик-консультант. До последних двух лет я проживал в Лондоне. Я ездил в Непал в девяносто первом, а теперь нахожусь в Вашингтоне по поручению британского правительства и в жизненных интересах правительства Соединенных Штатов Америки.