Пятьсот миллионов бегумы. Найденыш с погибшей «Цинтии»

Он сидел за письменным столом, зажав в руке громадное, словно копье, перо, и казалось, еще продолжал писать. Если бы не эта застывшая усмешка, не этот неподвижный, остекленевший взгляд, можно было бы подумать, что он жив. Словно ископаемые мамонты, которых находят в зоне вечной мерзлоты в полярных широтах, этот труп, скрытый от всех взоров, сохранялся здесь уже больше месяца. Вокруг него все замерзло — реактивы в банках, вода в сосудах, ртуть в чашечке барометра.

Марсель с ужасом смотрел на это зрелище, и у него невольно мелькнула мысль: какое счастье, что их отделяет от лаборатории толстое стекло иллюминатора! Вот так и они неминуемо погибли бы с Октавом, если бы не эта преграда.

И из щели опустилась вниз легкая стальная лесенка.

Как произошла эта катастрофа, Марселю нетрудно было угадать: в осколках, разбросанных по всему полу, он различил осколки стеклянного снаряда. Внутренняя оболочка снарядов герра Шульце, заряженных жидкой углекислотой, должна была выдерживать невероятно высокое давление, ее делали из стекла особой закалки, с силой сопротивления, от десяти до двадцати раз превышающей сопротивление обыкновенного стекла. Но оно было введено в употребление совсем недавно и, как оказалось потом, обладало одним недостатком — в силу каких-то неведомых молекулярных изменений и иногда без всякой видимой причины оно неожиданно лопалось. По-видимому, это и произошло. Не исключена возможность, что чрезмерное внутреннее давление неизбежно повлекло за собой взрыв, когда снаряд перенесли в лабораторию.

Внезапно освободившаяся жидкая углекислота немедленно обратилась в газ и катастрофически снизила температуру окружающего воздуха.

Все это случилось молниеносно. Герр Шульце, застигнутый внезапной смертью, мгновенно превратился в ледяного истукана.

Одно обстоятельство особенно поразило Марселя: смерть настигла стального короля в то время, когда он писал. Что заключал в себе этот лежащий перед ним на столе листок бумаги? Какие мысли, какие слова запечатлело в последнюю минуту застывшее в воздухе перо этого злодея? И как добраться до этого листка? Нечего было я думать о том, чтобы проникнуть в лабораторию. Если разбить это толстое стекло, вделанное в пол, углекислый газ вырвется наружу и ни одно живое существо не спасется от его смертоносного действия. Рисковать жизнью ради того, чтобы завладеть этим листком, нет — это было по меньшей мере бессмысленно.

Но нельзя ли проникнуть в эту тайну, не изымая ее из рук мертвеца?

Марсель прижался лицом к стеклу и попытался разобрать написанные знакомым почерком строчки. Сильно увеличенные рефракцией буквы отчетливо выступали в ярком снопе лучей. Как и все, что исходило от герра Шульце, это письмо носило характер приказа. Вот что удалось прочесть Марселю:

«Распоряжение Б.К.Р.Ц. Ускоритъ на две недели срок экспедиции против Франсевилля. По получении приказа ввести в действие все, что значится в инструкции. Операцию провести молниеносно, не отступая ни на йоту от моих указаний. Я хочу, чтобы по истечении пятнадцати дней Франсевилль был превращен в мертвый город и чтобы ни один из его жителей не остался в живых. Я хочу напомнить миру гибель Помпеи и заставить его содрогнуться от ужаса. Точное выполнение моих инструкций обеспечивает желаемый результат.

Позаботьтесь доставить сюда трупы доктора Саразена и Марселя Брукмана. Я хочу их видеть и иметь перед своими глазами.

Шульц…»

Подпись обрывалась. Недоставало последней буквы и обычного росчерка.

Марсель и Октав молча переглянулись, потрясенные всесокрушающей ненавистью, которой полны были последние мысли этого гения зла.

Бросив последний взгляд на застывшее в зловещей усмешке лицо, они поднялись и направились к выходу.

Там, в лаборатории, в этой могиле, которая погрузится в беспросветный мрак, когда прекратится ток и погаснет электрическая лампа, труп стального короля сохранится подобно мумии какого-нибудь египетского фараона, покоящейся в своем саркофаге тысячи лет.

Час спустя Марсель с Октавом, освободив Сигимера, который весьма удивился этой неожиданной для него милости, распростились со Стальным городом и вышли на дорогу, ведущую в Франсевилль. Вечером они были дома.

Доктор Саразен работал у себя в кабинете, когда ему сообщили о том, что друзья вернулись.

— Зовите их скорей сюда! — вскричал он и бросился им навстречу.

— Ну, что? — только и мог вымолвить он, увидя их.

— Доктор, — сказал Марсель, — мы принесли вам добрую весть. Вы теперь можете быть спокойны. Вам больше нечего опасаться. Шульце больше нет. Шульце погиб.