Пятые приходят на помощь

— Васька, ты, как главный бог, призови его к порядку. Он еще спорить начнет, что лучше всех. Ведь это он отрекся от Христа, когда увидел его в руках судей. А раньше клялся, что за учителя своего пойдет в огонь и в воду. Вот и верь этому апостолу! А еще святой называется?!

— Да он-то при чем? Так ты всех нас обвинишь!

Апостолы начали волноваться. Святой Марк отбросил в сторону маску льва, а евангелист Матвей принялся отдирать от пиджака ангельские крылья.

— Ты, Профессор, поосторожней. А то живо бока намнем. Унизишь всячески, а потом потей — играй этих жуликов.

— Ага, правда глаза режет? — ухмыльнулся Профессор.

В этот момент кто-то крикнул, что ведут Звягинцева. Ежик быстро накинул на голову рваный мешок, Самсонов встал на четвереньки и помотал тремя хвостами, апостолы накрылись обрывками сетей.

Профессор посмотрел на киногруппу и довольно сказал:

— Порядочек! Встретим Иисуса Христа достойно, встретим его дружными возгласами: «Осанна! Осанна!»

— Что это означает? Может, какое ругательство? — спросил бог-отец.

Режиссер пожал плечами и неуверенно ответил:

— Точно не знаю, но, по-моему, это вроде нашего: «Ура! Да здравствует!»

Васька Фонариков удовлетворенно кивнул и плотнее надвинул на голову корону, взял в руки кочергу.

Скрипнула калитка. Собравшиеся узнали голос Звягинцева. Он спрашивал:

— Козы дома?

Ромка, не подумав, выпалил:

— Дома, дома, не бойся!

Звягинцев попятился назад.

— Да они же на цепи, — соврал Ромка.

— Как собаки, что ли? — немного успокоился Звягинцев.

Профессор только сейчас вспомнил, что забыл замаскироваться, ловко соскочил с крыльца и схватил волейбольную сетку, которую недавно рекомендовал использовать одному из апостолов.

Звягинцев переступил порог калитки и, увидев в ограде льва, змия, ангела и еще каких-то довольно странных людей, отшатнулся и боязливо прижался к заплоту.

— Осанна! Осанна! — дружно гаркнули двенадцать апостолов.

— Ура! Да здравствует Иисус Христос! — завопил Васька Фонариков.

Звягинцев ошалело обвел всех остекленевшими глазами, остановил взгляд на трех хвостах Самсонова и испуганно попятился.

— Ма-ма! — закричал он.

Бог-отец сбросил с головы корону и подбежал к удирающему Звягинцеву.

— Не паникуй, Павлуша! Бог терпел и нам велел!

Из сеней выскочила руководитель гримеров и костюмеров Галка Павлова и протянула Звягинцеву кружку воды.

— Павлик, не бойся. Это же мы. Выпей вот…

Узнав Галку, будущий Иисус Христос облегченно вздохнул и взял кружку.

— Я и не боюсь, — несмело сказал он, покосившись в сторону змия-искусителя.

— Зачем ты мне врал, Ромка, насчет глупой девчонки, которая попала к баптистам, а? Зря я тебе поверил. И сам же приперся сюда. Ну, бить будете? За то, что в нашем классе меньше двоек? Надели маски, чтобы я вас не узнал? Глупо, — совсем осмелел Звягинцев. — Надо было сюда позвать Ежа. Он бы заснял ваш маскарад…

Апостолы потихоньку надвигались на Звягинцева.

— Осанна! Осанна! — шептали они, показывая на председателя пальцами.

— А вы не ругайтесь, — храбрился Павлик. — Обзываться ума большого не надо.

Галка Павлова велела апостолам отойти в сторонку и стала терпеливо объяснять Звягинцеву, что Ромка совсем его не обманывал, а позвал по просьбе киногруппы, чтобы предложить сыграть в фильме одну из главных ролей — роль Иисуса Христа.

Павлик растерянно моргал. Он, конечно, за доверие благодарит. Из-за этой глупой девчонки согласен и в фильме сниматься, потому что он человек сознательный. Только вот как на это другие ребята посмотрят. Начнут его, председателя совета отряда, упрекать, скажут — помогаешь, мол, «бешникам» первое место занять. Вот если бы его участие в съемках сохранить в тайне… А он бы постепенно среди ребят провел разъяснительную работу.

— Сохраним в тайне, — рявкнули пять апостолов из пятого «А» и семь сподвижников Христа из пятого «Б». Змий-искуситель пробежал по ограде на четвереньках и покрутил хвостами.

— Я могу сагитировать Ежа, — сказал Звягинцев. — Он, правда, проявлять пленку не умеет. Но помощником кинооператора сгодится…

— Помощником? — с угрозой спросил человек с кулем на голове. Голос его показался Звягинцеву знакомым. Павлик с подозрением посмотрел на человека, но тот прорычал:

— Осанна!

И поднял над головой кинокамеру.

— Не дразнись, — сказал Звягинцев. — Я дело говорю.

Профессор подошел к Павлику и, изменив голос, сказал:

— Итак, ты с этой минуты Иисус Христос. Будешь его играть.

Павлик виновато улыбнулся и посмотрел на артистов.

— Я боюсь. Наверно, не сумею. Ведь Иисус — он необыкновенный…

Самсонов посмотрел на нового киноактера и насмешливо бросил:

— Болван! — И передразнил: — «Необыкновенный»… Это смотря с какого конца смотреть на Иисуса.

— Ха-ха, — расхохотался сценарист. — «Необыкновенный». Еще ребенком Христос проклял своего товарища, и мальчик на глазах высох. А учителям от него как доставалось? Не хотел бы я быть учителем этого «божьего сына». Как-то учитель не выдержал и трахнул Иисуса по башке. Наверное, тот урока не выучил, точно не знаю, святой Фома не пишет. Ну, Иисус, понятно, в долгу не остался. Он тут же проклял учителя, и тот испустил дух.