Пятый ангел вострубил

Могила стала, конечно, местом поклонения. Обнаружила все признаки религиозного памятника. Вскоре после смерти графа, 28 августа 1911 года, приехал сюда его верный ученик Бирюков с товарищами. Возложили цветы. Десятилетний сын Бирюкова нагнулся, чтобы поправить их, и вдруг громко вскрикнул. Отец с ужасом увидел, что правая рука ребенка обвита гадюкой, укусившей мальчика… Гадюки в здешних местах не замечены, установило расследование, и появление серой змеи в три четверти аршина длиной является загадкой. Тогда же была обнаружена змеиная нора в могиле писателя.

Пресмыкающаяся «мудрость» этого грешника еще долго будет жалить и из гроба.

Нет, недаром Ленин почти ласково называл Толстого зеркалом русской революции. Вообще между этими двумя персонажами существует любопытная связь, сотканная из целой серии совпадений (?). В «Анне Карениной» прообраз революционных бесов, «новый человек», склонный к самоубийству интеллигент, находящий «якорь спасения» в революции, носит фамилию Левин. Таков был один из первых псевдонимов Ленина. Слишком откровенный, указывающий на левитские корни (как и фамилия К. Маркса – Леви). В ранней же редакции романа этот Левин назван Николаем Лениным. Таков, как известно, следующий псевдоним «вождя мирового пролетариата» и будущего «кадавра».

В школьных и институтских программах всегда умалчивалось, что Толстой был не просто литератором. Он ведь замахивался на создание собственной религии. Якобы христианской, но без Христа. Чего стоит собранный им том различных «поучений» – из всех религиозных традиций и из всевозможных философов. В этих вполне экуменичных «четьях минеях» предписывается, какую «мудрость» надо читать в тот или иной день года. (9-3).

А вот запись в дневнике писателя от 20 апреля 1889 года. Она гудит псевдопророческим набатом: «Созревает в мире новое миросозерцание и движение, и как будто от меня требуется участие – провозглашение его. Точно я для этого нарочно сделан тем, что я есмь с моей репутацией, – сделан колоколом».

Поистине мессианские амбиции! Их развивал в Толстом некий голос. Вот запись от 25 мая того же года: «Ночью слышал ГОЛОС, требующий обличения заблуждений мира. Нынешней ночью ГОЛОС говорил мне, что настало время обличать зло мира… Нельзя медлить и откладывать. Нечего бояться, нечего обдумывать, как и что сказать».

«Зло мира»… Симптом «внутреннего голоса» выдает в Толстом бесноватого. Не случайно Победоносцев писал о его богоборчестве так: словно бес овладел им.

Богохульник скакал по яснополянским окрестностям на гнедом жеребце, которого назвал Бесом. А невидимый бес сидел за спиной графа. Как на древней печати рыцарей-храмовников – два всадника на одном коне. Что ж, давний предок писателя и принадлежал к тамплиерскому роду. [20] Шарахнувшись от костра инквизиции, он в XIV веке прибыл на Русь. И страшный крик Жака де Моле, его вопль из пламени: «Отмщение, Адонаи, отмщение!», – через столетия зазвучал в душе тамплиерского потомка.

К началу XX века получил Лев Николаевич и специфическую интеллектуальную подготовку. Она началась с его желания изучать еврейский язык. (Словно сподвижники Новикова нашептали ему). Учителем стал московский раввин Соломон Моисеевич Минор (настоящая фамилия Залкинд).

Толстой, основателем рода которого считается рыцарь-храмовник граф Анри де Монс, архетипически точно воспроизвел тамплиерское обращение за «мудростью» к иудаизму.

Через некоторое время занятий Минор констатировал: «Он (Толстой) знает также и Талмуд. В своем бурном стремлении к истине, он почти за каждым уроком расспрашивал меня о моральных воззрениях Талмуда, о толковании талмудистами библейских легенд и, кроме, того, еще черпал свои сведения из написанной на русском языке книги «Мировоззрение талмудистов». (10).

Подсказки учителей-троллей слышны во многих текстах Толстого. Например, о том, что истинно живет отнюдь не христианство, а «социализм, коммунизм, политико-экономические теории, утилитаризм», Дух талмудического христоненавистничества, приземленного практицизма, замаскированного под коммунизм иудейского мессианства так и веет над этими словами.

О бесах будущей революции, убийцах Александра II, Толстой отзывается так: «лучшие, высоконравственные, самоотверженные, добрые люди, каковы были Перовская, Осинский, Лизогуб и многие другие».

О масонстве: «Я весьма уважаю эту организацию и полагаю, что франк-масонство сделало много доброго для человечества».

А вот о «гонимом народе». Из письма В.С. Соловьеву, составившему в 1890 году «Декларацию против антисемитизма»: «Я вперед знаю, что если Вы, Владимир Сергеевич, выразите то, что вы думаете об этом предмете, то вы выразите и мои мысли и чувства, потому что основа нашего отвращения от мер угнетения еврейской национальности одна и та же: сознание братской связи со всеми народами и тем более с евреями, среди которых родился Христос и которые так много страдали и продолжают страдать от языческого невежества так называемых христиан».