Пятый постулат

— Ну что, барышня, возьмете? Самое полное собрание на сей день! — сообщил торговец, глядя на красную, как свёкла, Машу. — Ошибки первых изданий исправлены, а то, хе-хе, бывало, люди калечились… Написано, мол, вот эту руку сюда, эту сюда, ногу вот так, а надо-то наоборот! Берете?

— Н-нет… — выдавила Маша с трудом. — Боюсь, это мне не по карману. Простите за беспокойство…

Развернувшись, она пошла прочь. Торговец спрятал том под прилавок, вздохнул:

— Эх, молодежь!..

«Какой ужас! — думала Маша гневно. — Как можно?! Книга — самое лучшее, что придумал человек, и… вот так взять и осквернить страницы, на которых можно было напечатать учебник, ну пусть даже роман, подобным?! Кем надо быть для этого?! Что за люди тут живут?!»

Что-то подсказывало ей, что такие люди есть везде: тот же Весь вряд ли бы покраснел, а скорее с интересом просмотрел похабную книжищу от корки до корки и заявил, что ничего нового для себя из нее не вынес. Но для Маши это было чересчур!..

Конечно, она ничего не сказала Весю об этом своем приключении, упомянула только о самобеглой телеге, но об этом, как выяснилось, он давно знал. И полагал, что проникнуть во дворец таким способом невозможно: найдут на въезде. Он строил какие-то хитрые комбинации, но объяснять ничего не собирался: с Машей он отдыхал, и кое-каким его изобретениям позавидовала бы и книжка с картинками…

Глава 28. Товарищи

Маша продолжала упорно собирать крохи информации, с каждым днем всё больше преисполняясь отвращения к этому миру. Конечно, за проведенные здесь месяцы она уже попривыкла к здешним излишествам, тяге к роскоши, социальному неравенству. Но все равно не понять честной общевистке, чем разряженная дама в шелках лучше оборванного мальчишки, который за мелкую монетку до блеска начищает обувь благородным господам?! По мнению Маши, как раз бедняк намного честнее и порядочнее любого аристократа… Тут девушка запнулась, вспомнив Веся. Впрочем, он тоже был тем еще кровопийцей, не гнушался пользоваться трудом слуг (взять хотя бы ее, Машу!), носить бриллианты, которые спасли бы от голода целый городок! Маша едва не споткнулась на месте от оглушающей мысли: а ведь она, общевистка, не просто спала с врагом народа (в конце концов, она делала это вынужденно… сначала), а стала ему доверять! А полагаться можно только на товарищей, вот только где их взять в этом сумасшедшем мире? На своем горьком опыте Маша усвоила, что слова «Я по капле выдавил из себя холуя» — не просто красивое выражение, а истинная правда. Здесь никто, совершенно никто не считал несправедливым такое положение дел, и, прежде чем бороться за революцию, местным жителям следовало выдавить из себя лакеев, осознать всю неправильность царящего сейчас классового устройства общества. Но здесь, к превеликому сожалению, не привыкли думать об интересах общества, все больше о собственных страстях и желаниях. Еще в Перепутинске Маша пыталась должным образом объяснить жителям глубину их заблуждений, однако ее затея не имела успеха. Напротив, какие-то негодяи извратили учение Вождя, научились использовать его для собственного обогащения. Это неправильно!

Однако больше рассказывать открыто об общевизме Маша не рисковала. Она ярко помнила примеры из учебников, повествующие о том, как преследовали и угнетали проповедников нового общественного строя. Да и сама успела убедиться, что власть имущие ненавидят поборников свободы и равенства, норовят поскорее упрятать борцов за справедливость в казематы или отправить на каторгу. Здесь Машу всерьез никто не слушал — ни крестьяне, ни горожане, ни рабочий класс. А уж как смеялся над общевизмом Весь! А ведь Вождь учил, что «Всеобщая вера в революцию уже есть начало революции». Вот только как этого достичь, как пробиться через недоверие народа, достучаться до его дремлющего разума?! Ведь даже она сама, убежденная общевистка, нет-нет, но поддавалась тлетворным соблазнам этого мира. То с кузнецом едва не осталась, забыв о своей великой миссии, а теперь вот с аристократом шашни крутит… Ладно, там, у эльфов, это было необходимо, но ведь с тех пор прошло пять дней и в городе нет никакой надобности продолжать эту постыдную связь с врагом.