Пятый странник

— Невежа, — спокойно сказал старик, не опуская головы, — мерзавец, не уважающий старости и ученых познаний во всех областях наук.

— Простите, Herr, — отвечал сын стекольщика, несколько озадаченный, — но вы немного ошиблись в вашем поразительно полном определении моего ума и характера. Мой характер имеет твердость во всех испытаниях жизни, а что касается ума, то он проникает в самую суть человеческого познания.

— Не вижу, — сказал старик, еще выше задирая голову, — не вижу, ибо слежу за звездой Сириус, совершающей сегодня свой обычный путь по ниспадающей параболе.

— Не вижу, — ответил странник, в свою очередь задирая голову, — небо совершенно безоблачно и ясно.

— Что ты можешь увидеть? — с презрением отвечал старик. — Звезду Сириус можно увидеть лишь по личному с ней уговору.

— Если память мне не изменяет, — сказал сын стекольщика, — то, кроме Сириуса, по личному уговору можно увидеть Большую Медведицу и Близнецов.

— Левая лапа Большой Медведицы не поддается уговору, — с важностью продолжал старик, — что же касается головы и остальных лап, то ты не ошибся.

— Я не ошибся и относительно Близнецов.

— Что касается Близнецов, то это вопрос чрезвычайно спорный. На собрании астрологов в Бренне Близнецы были признаны достойными изучения. Вообще же говоря, прохожий, ты можешь за мной следовать до вечера. Вечером я опущу голову, увижу тебя, и мы подробнее поговорим об этих занимательных вопросах.

— Я очень боюсь, — отвечал сын стекольщика, — я очень боюсь, любезный астролог, что меня и по уговору нельзя увидеть. В этом отношении я гораздо неподатливее лапы благородного созвездия.

— В твоей речи, — сказал старик, — я замечаю логическую ошибку. Большая посылка не соответствует выводу. Ты не есть звездное тело. Следовательно, тебя можно увидеть без всякого уговора.

— Дорогой астролог, — возразил сын стекольщика, — я советую вам убедиться в истине моих слов. Что же касается вашего предложения пробыть с вами до вечера, то я не вижу в этом прямой необходимости. Я буду сейчас смотреть на Сириус, а вы смотрите на меня. Посмотрим, кто из нас скорее что-либо увидит.

— Бездельник, — возразил астролог, — не отвлекай скромного ученого от его высоких занятий. К тому же если бы даже я и пожелал согласиться с тобой, то я все равно не мог бы опустить головы, потому что у меня затекла шея.

Сын стекольщика прислонил к его глазам руку и сказал, смеясь:

— Вот вам ясное доказательство моих слов, — и другой рукой с силой дернул его за бороду.

— Парабола! — закричал старик. — Ты заставил меня упустить нисхождение!

— Я прошу прощения за мой дерзкий поступок, — отвечал сын стекольщика, — но взгляните на меня. Видите вы что-нибудь?

— Я ничего не вижу, — возразил астролог с спокойствием, — но не сомневаюсь, что мог бы увидеть тебя по уговору.

Вокруг них собралась толпа.

— Астролог Лангшнейдериус, по-видимому, сошел с ума, — сказал один бюргер другому и выпучил глаза на астролога, — он стоит посреди улицы и разговаривает сам с собой двумя голосами.

— Астролог Лангшнейдериус, по-видимому, сошел с ума, — сказал второй бюргер третьему и также выпучил глаза на астролога, — в его руках шляпа и палка, одежда наброшена на плечо, и он говорит сам с собой двумя голосами.

Но в это время виновники странного приключения последовали далее по геттингенским улицам.

4

— Ты очень напоминаешь мне, — начал старик, когда они добрались до его дома и уселись в кресла, — одного из учеников знаменитого арабского философа и врача Авиценны.

— В этом нет ничего удивительного, — сказал сын стекольщика, — потому что я, в сущности говоря, и есть ученик Авиценны.

— Давно ли ты оставил своего благородного учителя? — волнуясь продолжал старик.

— Недавно, — отвечал странник с некоторым сожаленьем в голосе, — недавно, всего лишь года два тому назад.

— Года два тому назад? — переспросил с изумлением астролог. — Ты, без сомнения, врешь, потому что Авиценна вот уже триста лет как умер.

— Прежде чем продолжать этот разговор, — сказал странник, — будьте так добры повернуться ко мне лицом. Несмотря на то что я оказал вам почтение, которое питаю ко всем дряхлым людям, вы сели ко мне задом и разговариваете не со мной, а со своим ночным горшком.

— Странник, — отвечал астролог и на этот раз действительно повернулся к нему спиной, — тебе должно быть известно, что зрение у астрологов вообще не отличается остротой. Кроме того, тебе, как ученику Авиценны, ведомы многие тайны нашей священной науки. Твое исчезновение есть, конечно, прямое следствие занятий магией и астрологией.

— Не совсем, — отвечал сын стекольщика, делаясь вдруг необыкновенно мрачным, — не совсем. Мое исчезновение есть прямое следствие сильной любви моего отца к своему ремеслу.

— Непонятно, — сказал старик, — значит, твоему отцу были известны эти тайны.