Пятый туз

– Ха-ха-ха! Это вы считаете – шантаж? Эти мальчики не знают, чем им заняться. Вот и развлекаются… Но съемки, знаете, отвратительные. Мы с Вадиком просто обиделись. Ну, хотите нас снять – пожалуйста. Давайте освещение хорошее сделаем, две-три камеры поставим. Мы всегда готовы. А то поставили какую-то фитюльку. Вон она на шкафу. Кстати, вас с нее совершенно не видно, она только на диван направлена.

– Но неужели вы не хотите найти этих… подонков?

– Подонков? Это милые мальчики, которые подсматривают в замочную скважину… Неужели вам никогда не хотелось заглянуть, ну, скажем, в баню… В женскую, как я понимаю? Я не могу осуждать людей за легкое сексуальное любопытство.

– Но они же угрожают вам?

– Это не угрозы. Они помощь мне предлагают. Да вы знаете, если они смогут опубликовать эту фигню, то я тысяч двадцать на рекламе сэкономлю… И еще у меня есть задумка – создать фирму «Гей-тур». Вы, кстати, могли бы быть первым клиентом. Бесплатно… Есть в вас какая-то магическая, притягательная сила… Ну куда вы, голубчик?

Илья еще раз улыбнулся, вспомнив, как его буквально сдуло к двери, как он бежал вниз по лестнице и лишь на бульваре перевел дух.

Да, дал он тогда маху. Можно было бы попытаться получить письмо «Телебана». Можно было бы… Но Масловский потребовал бы оплатить на месте, натурой.

Если бы знать, что в остальных визитах будет полный провал… Нигде даже намека не было на возможность шантажа: благодарили, обещали проверить офис, сообщать, если что-нибудь…

Итак, последний объект. За дверью было тихо. Илья нажал кнопку звонка третий раз и держал ее около минуты. Он уже собирался уходить, когда дверь открыл пожилой, сухощавый человек с удивительно печальным, усталым взглядом.

– Добрый день! Мне нужен господин Дроздов.

– Это – я. А вы с кирпичного?

– Нет, Иван Васильевич. Но у меня очень важное и очень срочное дело. Вы уходите?

– Да, собирался. Я в отпуск всех распустил на неделю… Я к метро. Давайте на бульваре поговорим.

Они шли молча. Илья чувствовал в настроении Дроздова, в его облике какую-то обреченность.

У него не было стандартной маски предпринимателя: «Дела идут хорошо, я верю в успех, вы можете мне доверять»… Может быть, просто дела не заладились, или здоровье, или…

Они выбрали скамейку в тихой части бульвара. Дроздов вытащил пачку «Явы» и жестом предложил Илье.

– Не типичный я капиталист. Не могу я эти американские курить. Есть у меня пара пачек в конторе. Для переговоров держу.

– В конторе?

– Это вы правильно заметили. Теперь надо говорить – в офисе. Старая закалка – очень она мне мешает… Так что за дело у вас?

– Я, Иван Васильевич, – сыщик. Частный сыщик. Я знаю, что вам в последнее время угрожали, шантажировали.

– Знаете? А откуда вы это знаете?

– Такая работа… Не одного вас эти ребята терзают. А я стараюсь помочь.

– Трудно мне помочь.

– Ну, зачем так мрачно, Иван Васильевич. Не на убийстве же они вас поймали и не на грабеже, наверное. Не очень вы на бандита похожи.

– Это верно. Я больше на пенсионера похож. На старого русского… Я и сейчас с вами разговариваю и понимаю, что не то я делаю. Пришел какой-то незнакомец, и я ему душу изливаю.

– Меня Ильей зовут, Илья Ермолов.

– Ермолов. Генерал?

– Да нет, не дотянул. Но недавно еще полковником был… Пограничник.

– Слушай, брат. Я ведь тоже пограничником был. Правда, уже лет сорок назад… Здорово! Мы, пограничники, – особая каста. Мы и тогда на обычных армейских свысока смотрели. У нас фуражки, а у них пилотки, у нас сапоги яловые – у них кирза. Мы всех остальных «шурупами» звали.

– Знаю. Мы тоже. Это еще с довоенных времен. Пограничникам первым сапоги выдали, а остальные все в ботинках с обмотками, ну как бы резьба на ногах – вот и «шурупы».

Ермолов не форсировал события. Он видел, что Дроздов оттаял, плечи расправились, в глазах появились искорки.

Как мало надо человеку. Даже не сослуживца встретил, а так – из одного рода войск. И уже приятели. Вспомнил молодость – и ушли на второй план все сложности, все эти вымогатели, шантажисты.

– Иван Васильевич, а что если нам перекусить где-нибудь? И по сто пятьдесят. За двадцать восьмое мая. Идет?

– Да, двадцать восьмое… Я каждый год его отмечаю. Наш день!.. Идем на Тургеневскую, я там подходящий подвальчик знаю.

Заведение было оформлено в русском купеческом стиле: дубовая мебель без скатертей, керамическая посуда, самовары, искусственные фикусы в кадках и полумрак.

Дроздова здесь знали – он только бросил кому-то на ходу: «Привет. Как всегда. На двоих», и через три минуты стол был накрыт.

«Как всегда» оказалось бутылкой ледяной водки, маринованными грибами, селедкой, холодной свининой с чесноком и двумя горшками с дымящимся мясом.

После сумбурных воспоминаний о ловле нарушителей и третьего тоста за пограничное братство Дроздов сам и достаточно неожиданно перешел к делу: