Пятый туз

А большая сумма – проявит все скрытые пороки или добродетели… Кто-то станет злым, завистливым, угрюмым или жадным… Кто-то превратится в болтливого шута или будет изображать сексуального, неотразимого светского льва… А эти – размагнитились, ударились в купеческую вседозволенность.

Ишь, ты, как они размечтались: «…арендуем яхту, поплывем в Стамбул, посмотрим танец живота, а потом гречанки на фоне Олимпа, винные погреба в Афинах…»

Да, похоже, что всё именно так… Бог с ней, с «Совой»… Свое эти сыщики получат послезавтра.

А завтра – решающая встреча с Назимовой.

Эта дамочка – третья, и последняя, «богатая жена несчастного подследственного».

Встречи с двумя первыми закончились для Лобачева со счетом один-один.

Первая – Надя Буравченко… Она еще два года назад была начинающей запорожской студенткой. Будущее виделось ей в виде должности инженера, в виде белого халата и старого стола в заводской лаборатории…А еще – в виде статного, временами пьяного, мужа-сталевара, в виде потрепанного «Запорожца», дачки на берегу Днепра, воскресных шашлыков с горилкой и раздольными украинскими песнями… Нормально!

Но через некоторое время после великих решений в Беловежской пуще, когда всё пришло в движение и наиболее сообразительные начали шустрить, Надя бросилась покорять Москву.

Буквально через три месяца и три ночи, она без особых усилий стала штатной фотомоделью.

Еще через три месяца пришел успех, и состоялась встреча с перспективным банкиром, таким же, как она, «новым русским» Ефимом Буравченко.

Вызов в Прокуратуру даже обрадовал Надежду.

Это намного лучше, чем неизвестность. Она все им объяснила… Это же банк! Там такие сложности, столько цифирей всяких.

Её Фима – не жулик!.. Может быть, не в ту фирму пару миллионов отправил?.. А с кем не бывает? Не ошибается тот, кто ничего не делает.

А её Ефим Маркович – работал, как молодой папа Карло… Но прокурор на это не смотрит. Ему бы взять и посадить!

Ошибся Фима – пожурите его!.. А то сразу – «от трех до пяти и с конфискацией»… Так ей адвокат сказал, чурка совковая.

Конфискация пугала ее больше всего!.. Пятикомнатная шикарная квартира на Арбате, почти достроенная дача в Завидово… Потом яхта на Пироговском, две «Вольво» и всякая другая мелочь… Всё это её! Она привыкла к этому, прикипела…

Не может быть никакой конфискации!..

Не должно быть!

…Возле указанного в повестке дома ее встретил услужливый сотрудник, который жестом указал на вывеску: «Прокуратура… административного округа».

Вокруг дверей висело еще около десятка вывесок, но Надя прочла только эту. Другие ее просто не интересовали.

Она шла именно сюда – в Прокуратуру этого самого округа… Ее абсолютно не волновало, что в этом огромном здании, кроме фирм, удостоенных вывесок, еще около сорока контор арендуют подвалы, комнатки, чердаки.

Кабинет Лобачева также не насторожил ее: огромный портрет «железного Феликса» с проникающим до печенок взглядом, гора умных книг, закупленных вчера в магазине «Юридическая литература», сейф с пластилиновыми печатями, старая пишущая машинка на отдельном столике, черная массивная лампа для допросов с пристрастием.

Именно так она и представляла себе кабинет следователя средней руки… Неужели именно здесь решается судьба ее арбатского гнездышка?

– Садитесь, гражданка Буравченко… Должен вас огорчить. Следствие завершается не с лучшими для вашего мужа результатами.

– Не виноват он…

– Это суд будет решать!.. А решать он будет на основании тех материалов, что мы ему предоставим… Прочтите вот эту фразу: мы будем требовать десять лет с конфискацией.

– Как – десять, почему – десять?.. Адвокат обещал – до пяти…

– И когда он вам это обещал?

– Две недели назад.

– Ах, уважаемая Надежда Тарасовна!.. Как летит время. Может быть, тогда он и был прав. Но посмотрите на эти документы…

Лобачев встал с пачкой документов, быстро разложил перед обалдевшей «женой подследственного».

Он видел, что она просматривает протоколы, но не читает их. Не может сосредоточиться.

Через пять минут Федор ловко сгреб бумажки и продолжил:

– Как вы увидели, прошло время, и появились новые доказательства… Обратили внимание на показания Семиняки?

– Но он не должен был ничего плохого о Фиме сказать. Он не мог…

– Мог – не мог. Но сказал! Очень трудно нам было этого добиться. А теперь – уже другая статья и срок другой… Десять лет.

– С конфискацией?

– Обязательно!.. Вот такой расклад, дорогая вы моя… Государству очень нужны деньги. Надо вернуть нажитое нечестным путем… Не расстраивайтесь вы так. Наше государство гуманное и демократическое. Это мы, прокуроры, предлагаем десять лет, а суд даст максимум семь… Меньше просто не сможет. Закон не позволяет.

– А конфискация?

– А это они оставят! Обязательно оставят… Так что я вас прошу ничего из дома не вывозить!.. Мебель, одежду, посуду. Ни-че-го!.. Из холодильника можете все забрать, а по остальному – полная конфискация.

– Простите, уважаемый… господин следователь, а нельзя ли как-нибудь…

– Не понял!

Лобачев угрожающе встал из-за стола.